Posted 17 ноября 2010,, 21:00
Published 17 ноября 2010,, 21:00
Modified 8 марта, 06:33
Updated 8 марта, 06:33
Единица хранения
Выставочное пространство – четыре небольших зала под крышей старинного особняка на Пречистенке. Под стеклами витрин и стендов – несметное количество рукописей, фотографий, набросков, рисунков, книг, личных вещей… Свидетельства трудов и дней главного русского символиста, его озарений и «кризисов сознания», заблуждений, разочарований и пророчеств сложились в экспозицию, насыщенную множеством тем и смыслов. Биография рассказывается с документальной последовательностью, начиная с предков, родителей, гувернанток, друзей дома. В центре семейного альбома – портрет отца, выдающегося математика Николая Васильевича Бугаева, профессора Московского университета. Вполне естественно, что ценность логических умозаключений и точных формулировок профессорский сын Боря Бугаев познал задолго до того, как стал Андреем Белым. А артистизм и музыкальность унаследовал от мамы, Александры Дмитриевны, первой красавицы Москвы. Одаренная музыкантша была на двадцать лет моложе мужа и во всем ему противоположна. Родительские раздоры – первые драмы, пережитые будущим гением.
Рядом с пеналом, карандашами и детскими фото Бори Бугаева выставлены издания повести «Котик Летаев» и мемуаров «На рубеже двух столетий», в которых Белый вспоминал детство. Правда, подробных пояснительных текстов кураторы не написали, ограничившись скупыми этикетками. Зато указали, в каких книгах писатель рассказал о том или ином периоде своей жизни, разместив фолианты, тома и томики вдоль всей экспозиции. Конечно, самые пытливые зрители, еще не знакомые с творчеством Белого, выйдя из музея, сразу побегут библиотеку, ведь творчество Андрея Белого после долгого советского умолчания возвращено к читателю сравнительно недавно и для широкой публики он до сих пор остается terra incognita. Но подробные комментарии к архивной выставке не самого хрестоматийного писателя все же необходимы. Почему забыли о них?
Закономерный итог исканий Андрея Белого – занятия антропософией, соединявшей философские мистические опыты. О пребывании в швейцарском местечке Дорнахе, докторе Штайнере, участии в строительстве Гетеанума рассказывают листы рукописей, фотографии, рисунки и даже кусок шифера с купола сгоревшего антропософского храма. Разочарование в Учителе, тяжелая депрессия, разрыв с женой, красавицей Асей Тургеневой, остался за кадром экспозиции. А на первый план вырвались наиболее зрелищные экспонаты – знаменитые схемы Белого. Философские и эстетические понятия, начертанные разными красками, энергичные стрелки и линии между словами – словно магические письмена, «охраняющие» основополагающие связи опытов и знаний. В графики и диаграммы писатель укладывал и более житейские наблюдения, такие, как ненормальные явления природы, важные для него не меньше проблем происхождения нового индивидуума. В стройную схему уложил и свою биографию, начертав знаменитое послание Иванову-Разумнику.
Выставка – концентрация времени. Несколько шагов вдоль стендов переносят в советскую Москву, где символисту Андрею Белому было и тесно, и душно. Из города стремится в подмосковное Кучино, в полуотшельническую жизнь с заботливой женой Клавдией Николаевной (ее бережливости и скрупулезному отношению к архиву мужа исследователи Белого многим обязаны). В витрине улыбаются зрителю милые Андрею Белому вещицы – тряпичный мишка-талисман, крошечный оловянный солдатик… Нежное дополнение к портрету сложного поэта такое же неожиданное открытие, как и его рисунки – орнаменты, пейзажи, карикатуры. Но тихую лирику резко сметает пафосный финал экспозиции, диссонирующий с неторопливым архивным повествованием. Посмертная маска, листы последних рукописей, крупная строка «Действительность – радуга, мост, перекличка от я к не я», пересекающая прозрачный стол… Памятник, внезапно выросший среди личных вещей. Размышление об одном из самых притягательных и непознаваемых русских писателей окончилось жирной точкой, хотя ждало многоточия.