Posted 17 июня 2013,, 20:00
Published 17 июня 2013,, 20:00
Modified 8 марта, 05:00
Updated 8 марта, 05:00
Летающие экспонаты
Начинается выставка разделом о «Классе зверей и птиц», открытом в 1763 году в Императорской Академии художеств специально для «Гроота – зверописца» – немецкого художника, которому было суждено стать родоначальником российской анималистической живописи. Сын придворного живописца из Штутгарта, Гроот приехал в Россию, когда ему не было и тридцати. Вместо пышного «Иоганн Фридрих» стал зваться Иваном Федоровичем и прославился мастерским изображением зверей и птиц.
Творчество Гроота представлено в экспозиции несколькими десятками картин, что позволяет сполна «прочувствовать» отправную точку отечественной анималистики. Словно живые, запечатлены на полотнах сова, пеликан, ястреб, лебеди, журавли. Подчеркивают же натуральность филигранное воспроизведение биологических особенностей птиц и столь же скрупулезная передача их природного окраса. Но, несмотря на предельную подлинность, работы Гроота не выглядят материалами из зоологического атласа: недюжинная наблюдательность позволяла художнику фиксировать не только внешний вид животного, но его повадку и даже экспрессию и эмоцию. Что особенно наглядно демонстрируют полотна, на которых присутствуют животные-«охотники»: «Гиена с пойманным петухом», «Лиса, задушившая петуха», «Кошка».
Произведения кисти выпускников «зверописного класса», напротив, присутствуют лишь единично: сохранилось их крайне мало, да и выдающимися результатами класс Гроота и сменившего его Кнаппа похвастаться не мог. По сему и был распущен в 1795 году с формулировкой, «что обучавшиеся ученики живописи зверей и птиц по выпуске их из Академии не могут продолжением своего художества себя пропитать, а, оставляя оное, определяются совсем в иной род жизни…»
Фото: С САЙТА МУЗЕЯ
В отличие от птиц насекомые долго оставались где-то на «периферии» художественного творчества. По крайней мере, масштабного и самодостаточного. Обилие их изображений в залах, где выставлены творения художников XX–XXI веков, являет своего рода эволюцию «представлений» – вполне закономерную и чрезвычайно любопытную. Здесь много изумительных иллюстраций к детским книгам. Так, героев сказок Андерсена «Прыгун» и «Дюймовочка» «очеловечивает» Георгий Нарбут («Кузнечик перед карточным домиком», «Девочка и жуки»), Яна Ларри («Необыкновенные приключения Карика и Вали»), Элеонора Кондиайн (серия иллюстраций 1956–1957 годов), персонажей басни Крылова «Стрекоза и муравей» – Вера Ермолаева (иллюстрации 1930 года). Встречаются и плакаты вполне себе практической направленности: «Защищай от нее пищу и продукты», «Бей жуков, спасай рассаду».
Однако чем ближе к дням сегодняшним, тем более внешняя схожесть становится неважной. «Бал» все больше правят концепция, подсознание, рождающие проекты фантасмагорические (цикл «Песня кузнечика» Лилии Баласановой и Сергея Колеватых) или отстраненно-наблюдательные (серия фотографий «Другая жизнь насекомых» Алены Полосухиной и Стаса Намина).