Posted 17 апреля 2006,, 20:00

Published 17 апреля 2006,, 20:00

Modified 8 марта, 09:08

Updated 8 марта, 09:08

Кармен. Пермская версия

Кармен. Пермская версия

17 апреля 2006, 20:00
Пермский театр оперы и балета пользуется в провинции славой одного из самых продвинутых и современных театральных учреждений. Показанные на днях в Москве оперы «Соловей» Игоря Стравинского и «Кармен» Бизе доказали, что авангард в глубинке воспринимают иначе, чем в столице.

В пермском театре идут полузабытые оперные раритеты и сочинения ныне живущих композиторов, такие как «Лолита» Родиона Щедрина. Здесь не боятся проводить эксперименты. Поэтому неудивительно, что именно здесь хореограф современного танца Татьяна Баганова, придумывавшая для опер необычные танцевальные движения, дебютировала в качестве оперного режиссера.

Баганова не случайно выбрала «Соловья». Необычный жанр этого произведения (опера-балет) кажется специально созданным для дебюта хореографа. К тому же первая опера Игоря Стравинского – шедевр эпохи русского модерна – звучит в основном в концертных залах. Спектакль получился на редкость красивым: на экране сменяли друг друга кадры компьютерной анимации: нарисованные фигурки танцоров и множество забавных изображений меняли цвет и форму, то увеличивались, то уменьшались. Этому мультипликационному балету аккомпанировали движения современного танца. История о китайском императоре, который болел, но выздоровел от пения соловья, рассказывалась, в основном, языком танцевальных движений. Исполнители партий императора и Соловья сидели на заднем плане, теряясь среди компьютерных красот. И казались поющими фигурками, случайно попавшими в компьютерный мультик.

Худрук театра Георгий Исаакян тоже решил поэкспериментировать, поставив «Кармен» Бизе в современном стиле. Но в отличие от Багановой, раскрасившей «Соловья» всевозможными дополнениями, режиссер решил содрать с «Кармен» этнографический шлейф. Он поставил оперу без вееров, кастаньет, широких юбок и прочих атрибутов «испанщины». И в предисловии к спектаклю объяснил, что его вариант «Кармен» рассказывает о столкновении абстрактного «мужского» и «женского» начал. Хотя ставить эту оперу о чем-то абстрактном так же странно, как «Ромео и Джульетту» об абстрактной, среднестатистической любви. В традиционных постановках оперы столкновение мужского и женского начал выходит порой даже убедительнее, чем в экспериментальной версии Исаакяна.

Мужское начало демонстрировали обнаженные солдаты, которые в самом начале «мылись под душем» в трико телесного цвета, а потом, уже в трусах и в майках, занимались гимнастикой. За женское начало отвечали работницы табачной фабрики: хористки в белых платьях то красиво изгибались, вешая белье, то выбегали со скалками, то служили фоном для Кармен, одетой в короткое красное платье в стиле 60-х годов.

Освободив оперу от фольклорных красот, Исаакян решил шокировать зрителей. Желание похвально, но реализация вышла неумелой. В пермской версии Кармен пела, держа между ног кий для бильярда, будто стриптизерша с шестом. Цыганка работала певицей в таверне, которая одновременно была публичным домом для солдат и младшего офицерского состава (к ним выходили проститутки в профессиональных нарядах красного цвета). При этом режиссеру частенько изменял вкус. Столики в таверне стояли на фоне стенки общественного туалета: коричневые унитазы – налево, писсуары – направо. Солдаты подходили к ним во время действия, не обращая внимания на боевых товарищей за столиками. Но и этот всплеск фантазии постепенно сошел на нет. Вместо того чтобы бежать с контрабандистами в горы, Хозе стал работать в их конторе уборщиком и секретарем. Финал и вовсе сыгран с патетическими жестами и судорожными объятиями, как в допотопные оперные времена.

В итоге эксперимент у дебютантки Багановой получился гораздо интересней, чем у опытного режиссера Исаакяна. А стильная картинка и компьютерные технологии «Соловья» убеждают гораздо больше, чем эротика «Кармен», которая напомнила бородатый анекдот: комбайнер, наслышавшись о стриптизе, попросил жену-доярку раздеться под старинный романс, а после говорил, что в этом зрелище нет ничего интересного.

"