Подняли нос

Жанр спектакля «Нос», поставленный Андреем Неделькиным и молодыми актерами на малой сцене

ТЮЗа, наверное, правильно было бы обозначить как свободную фантазию на темы Гоголя. Тюзовский спектакль-ремейк возник из студенческого этюда (в ГИТИСе был семестр, посвященный исключительно Гоголю). Четверо молодых исполнителей – Роман Шаляпин (Ковалев), Евгений Ткачук (Иван, Квартальный, Нос, Чиновник № 1), Ричард Бондарев (Цирюльник, Поприщин, Частный пристав, Чиновник № 2), Наталья Златова (жена цирюльника, Легонькая Даша, Машинистка) – непринужденно резвятся на пространстве гоголевского сюжета.

В текст повести о коллежском асессоре Ковалеве, таинственно лишившемся своего носа, свободно вкраплены куски из «Записок сумасшедшего», «Невского проспекта», «Ревизора» и т.д. Текст разбавлен отсебятиной, комментариями, этюдами на полях. А одним из главных действующих лиц спектакля стал слуга Иван, в тексте вовсе отсутствующий. Именно Иван помогает Ковалеву (еще не лишившемуся главного украшения лица) в совершении утреннего туалета. Долгая зарядка с гирей возле открытого окна, омовение в тазу, одевание во все белое и крахмальное сопровождается рассуждениями об отличии ученых коллежских асессоров от тех, которые делаются на Кавказе. «Я не прочь бы и жениться, когда за невестой случится двести тысяч капиталу», – вздыхает Ковалев. «Случится, случится, – поддакивает Иван и вдруг застывает, пораженный огромностью суммы. – Двести тысяч!!!». Кажется, просто видно, как в его светловолосой голове рождаются картины того, что же можно купить на эти деньги: какие сапоги! А какую избу! А уж пряников! Голубые глаза горят бескорыстным восторгом, и он с новым усердием сдувает с плеч барина невидимую пылинку.

Евгений Ткачук – одно из самых светлых обретений московской сцены последних лет. Актеры на амплуа комика-простака давно не появлялись на наших подмостках (старые театралы вспоминают дебют Олега Ефремова в Иванушке-дурачке, но преобразователь театра от комических ролей быстро отказался). Великолепное простодушие, которым Ткачук наделяет таких разных своих героев, как солдат в «Снегирях» или следователь Чубиков в «Шведской спичке», заражает зрителя как бы помимо воли исполнителя. В «Носе» он меняет белое исподнее слуги Ивана на мундир и шляпу с плюмажем Носа, прикинувшегося статским советником. Нос, ставший важной персоной, крутит на мизинце перстень, а потом – с нами крестная сила – вдруг с места вспрыгивает на подоконник и оттуда грозит растерявшемуся Ковалеву. Потом Ткачук появится горбатым квартальным с нелепой треуголкой на макушке, с подслеповатыми глазами и шамкающим наждачным голосом. А то возникнет томным газетчиком, эротично вертящим папироску в минуту отдыха и по-стрекозиному вертким в минуту опасности.

В быстрых набросках возникают силуэты персонажей, а, пробегая вдоль зрительного ряда и задевая колени зрителей, Евгений Ткачук успевает еще и от своего лица (и от лица персонажа) галантно извиниться.

В театре приход новой актерской индивидуальности открывает неиспользованные репертуарные возможности и повороты. В скромном студенческом наброске по Гоголю нет ни внятной трактовки, ни выстроенности формы, ни неожиданных режиссерских ходов, ни развития собственных счастливых находок. Но в нем ощутимо присутствие талантливых исполнителей, игра молодых сил, упоение первых шагов на пути становления мастерства. Новые лица сейчас легко возникают на нашей сцене и так же быстро исчезают в никуда. Хочется надеяться, что с тюзовской командой этого не случится.