Posted 16 октября 2013,, 20:00
Published 16 октября 2013,, 20:00
Modified 8 марта, 04:51
Updated 8 марта, 04:51
Шоувумен авангарда
Как правило, живопись Натальи Гончаровой (между прочим, родственницы супруги Пушкина, что дало повод Марине Цветаевой сопоставить «просто красавицу», сгубившую поэта, и живописного гения) оценивают как неорусский «примитив». Именно она отвечает в авангарде за возрождение интереса к народным росписям, провинциальным иконам, цветам на подносах или платках и прочим исконным декоративным элементам. Представленные на модных выставках начала 1910-х («Золотое Руно»), они шокировали своей антиакадемичностью, брутальностью (в пику буржуазной жеманности), экспрессивностью. Еще подспудно подчеркивается, что ее супруг художник Михаил Ларионов выступал эдаким идейным вдохновителем и провокатором авангардизма, а Гончарова – как истинная русская женщина – больше работала руками, приближаясь к чистому оформительству (ее прославили костюмы к дягилевским балетам).
Огромная заслуга нынешней выставки, созданной спустя столетие после первого триумфа Натальи Гончаровой, – изменение взгляда на масштаб художницы. Здесь перед нами потрясающая сила таланта, умение работать в любом формате (от небольших листов с эскизами костюмов, которые выглядят, как ювелирные изделия, до громадных полиптихов вроде редко выставляемых «Купальщиц»), потрясающее чувство времени (она с легкостью меняла стиль от абстракции до неореализма). Иными словами, настоящий «титан Возрождения» сродни Микеланджело и Тициану.
Но именно тут – в неуемной творческой энергии – таится главная опасность для тех, кто берется за ретроспективу Гончаровой. Это почувствовали уже современники. Один из критиков в 1913–1914-е годы писал, что у художницы «все лежит на поверхности, не уводя глаза в глубину», что гончаровские картины воспринимаются, как удар, как плакат или вывеска. Слишком долго их рассматривать не хочется. Со всеми этими претензиями, в принципе, можно согласиться. Но сам же критик находит отличное решение проблемы: он утверждает, что картины Натальи Гончаровой – «благодатный материал для пышных феерических зрелищ». Чем тебе не повод для соединения традиций – визуальной смелости начала ХХ века и страсти к зрелищности в начале XXI?
В Третьяковке решить авангардный парадокс – когда картина перестает быть картиной и выходит за рамки – до конца не удалось. Хотя какие-то подступы к нему сделаны. Здесь три главных достижения. Во-первых, авторы экспозиции отказались от хронологии и разместили работы по темам и сюжетам. Это заставляет останавливаться, сравнивать образы (особенно эффектен «испанский цикл», лучшие полотна с испанками приехали из Парижа). Во-вторых, дизайнер Геннадий Синев придумал «веерный» план стендов и ширм вместо музейных прямоугольников. Наконец, эффектно выкрашена стена, на которой развешен один из самых экспрессивных циклов «Жатва», до сих пор считающийся верхом творчества художницы (он рассеян по музеям, а сейчас собран воедино). Правда, все эти подступы к дизайнерскому решению так и не создают настоящего «шоу». А ведь скандальные экспозиции начала ХХ века, где блистала Гончарова («Ослиный хвост» или «Мишень»), могли бы послужить отличным материалом для вдохновения. Для сравнения стоит зайти в Дом фотографии, где западные кураторы и дизайнеры сделали выставку Кабакова – Лисицкого (тоже про авангард). Вот уж где нет боязни отойти от академической картинности.
Так или иначе, талант берет свое. Вопреки всяческому выдавливанию эмигрантки Гончаровой из пантеона русских художников она триумфально возвращается в новом веке. И возвращается не только в статусе одного из самых дорогих русских живописцев на аукционах мира. Но еще и как художник, открытие которого продолжается, – мастер с невероятным потенциалом и перспективой на будущее.