Подлодка села на мель

Первый блин, прямо по поговорке, вышел комом. Спектакль о трагедии подлодки «Курск» получился невнятным, а местами откровенно глупым. Причин для этого сразу несколько. Основная из них – пьеса. Драматург и поэт Юрий Юрченко, человек с живописной биографией (родился в тюрьме, работал то токарем в Магадане, то актером в Тбилиси, окончил Литинститут и аспирантуру Сорбонны), решил поведать миру о российской трагедии. Логически оправданным в этой саге получилась только завязка: журналист Геннадий Рогов приехал в Киев написать статью об оставшихся здесь русских актерах. Но тут случается авария на «Курске». И дальше, как в сказке, начинаются чудеса. Муж актрисы Аллы, в квартире которой проводит время Рогов, оказывается офицером-подводником с «Курска». В эту квартиру, как в Ноев ковчег, приезжает ее свекровь, добирающаяся в Мурманск, истопник Кузьмич и масса других людей. Кузьмич, сбросив грязную фуфайку, признается, что он в прошлом командовал подводной лодкой, спас подчиненных после аналогичной аварии и комментирует события как специалист. Американская журналистка Наоми, бывшая возлюбленная мужа Аллы, тоже оказавшаяся в квартире, ругает американских военных и защищает президента Путина.

Похоже, что драматург сначала хотел рассказать о трагедии, пережитой родными и близкими моряков-подводников, но незаметно переключился на рассказ о гибели моряков и забросил героев, заявленных в начале. (Поэтому мать подводника в Мурманск так и уехала).

Драматург то подражает документальному театру: голоса дикторов читают сводки новостей, а герои пересказывают содержание газетных статей о «Курске». То ориентируется на пьесы об авариях советских времен. Повторяет избитые приемы, спекулирует на актуальности темы и пытается бить на жалость. Ни один характер в пьесе не развивается. Журналист Рогов, сочувствовавший морякам с «Курска», ни с того ни с сего начинает устраивать «пиар-акции», зарабатывая популярность на чужой беде. «Подводную лодку» можно прервать на любой сцене или вдвое сократить, от этого ее суть нисколько не изменится. В общем, налицо все признаки хронической графомании.

На трезвую голову этот драматургический опус воспринимать нельзя. Единственный способ связать концы с концами: как следуют выпить. Этим приемом режиссер Алексей Литвин регулярно пользуется. Герои выпивают с радости и с горя. Опрокидывают стакан, чтобы разговориться, и принимают пару стаканчиков перед длинным монологом.

Спектакль не спасает даже стильная и по обыкновению изысканная декорация Юрия Харикова. В коммунальной кухне с двумя высокими холодильниками режиссер не находит места для телефона, поэтому его прячут в холодильник, периодически распахивая его дверцу как телефонную будку.

В финале на заднем плане возникает светящаяся дорога, и Алла уходит по ней, предварительно пожелав зрителям любить друг друга и бережно относиться к ближним. И хотя актеры порой демонстрируют чудеса профессионального мастерства: к примеру, Александр Никифоров (Кузьмич) удерживает внимание зрителей на протяжении почти десятиминутного монолога, спектакль это все равно не спасает. Судя по первой премьере театра на Малой Бронной, Леониду Трушкину, возглавившему его, предстоит нелегкая работа.