Posted 16 июля 2008,, 20:00
Published 16 июля 2008,, 20:00
Modified 8 марта, 07:59
Updated 8 марта, 07:59
Распутин написал о судьбе дезертира и его жены в 70-е годы прошлого века, когда те, кто уцелел в Великой Отечественной войне, большей частью были живы. Так что читательская аудитория у повести потенциально существовала. А поскольку у писателя уже было имя, и тему он выбрал незаезженную, практически запретную, то в советские годы можно было рассчитывать и на немалый общественный резонанс.
В 2008 году фронтовиков осталось немного, и всем перевалило за 80 – возраст, когда в кино уже не ходят. Что же касается их внуков и прочих кинозрителей, то им мало что может сказать история, нетипичная даже для того времени, а к нынешнему имеющая лишь весьма опосредованное отношение. Они бы с большим интересом посмотрели фильм, в котором современная женщина прячет мужа, сбежавшего из тюрьмы, или о том, как мать скрывает сына, дезертировавшего с чеченской войны.
Театру модернизация ни к чему: сцена сама по себе абстрактна, а действие, когда бы оно ни происходило, происходит здесь и сейчас. Другое дело кино, где время консервированно. Чтобы в наши дни, когда живой визуальной пищи в избытке, хотелось есть консервы, они должны быть по меньшей мере экзотическими. Печень австралийского кенгуру в масле. Голливудская баранина из клонированных овец. Питьевая вода с Южного полюса. А российская деревня 40-х годов ХХ века – увы, не экзотика. Если чуть поискать, такую деревню и сегодня можно найти недалеко от границ Московского княжества.
Конечно, если б «Живи и помни» снял начинающий режиссер, на это посмотрели бы иначе, особенно если бы он использовал какое-нибудь стилистическое новшество, модный прием типа «док» или решился на радикальное переосмысление литературного материала. Такая картина прокатилась бы по фестивалям, попала пусть в ограниченный, но все же прокат в нескольких странах и, если бы и не отбила вложенных денег, то повысила рейтинг российского кино и принесла своим создателям известность и предложения дальнейшей работы.
Другое дело, когда повесть Распутина экранизирует известный режиссер со сложившимся стилем. Тут все предсказуемо. Опытный конь борозды не испортит – выйдет добротное традиционное кино. Любителям будет интересно посмотреть на Маковецкого, который деревенских стариков еще не играл, и не так интересно – на Анну Михалкову, поскольку в этом она себя уже показала у Месхиева («Свои»). На Дарью Мороз, которая решила перенести свой сценический успех на экран и под которую Распутин дал «добро» на экранизацию, можно и вовсе не смотреть, а расшаркаться не глядя. И совсем неинтересно видеть Михаила Евланова, которого уже не впервой используют из-за его фактуры, а толком показать героя не дают. И Прошкин не дал – ну, дичает человек на протяжении полутора часов, и только.
Замечаний к самому фильму, в общем, три. Половины слов невозможно разобрать – это раз. Персонажи говорят на диалекте и проглатывают часть слов, а другая часть пропадает из-за натуральных шумов, качества звука и акустики зала. Почти как в «Отрыве» Александра Миндадзе. Во время просмотра в Доме кино кто-то громко спросил: «А титров почему нет?» – и реплика встретила сочувствие. Правда жизни – это хорошо, но и зрителей надо бы пожалеть. Хотя в первом приближении все и так понятно.
Сильно сокращены разговоры жены с мужем – это два. Вместо них – простецкий секс. Конечно, в кино особо не разговоришься, но без слов все слишком уж бедно. Разговоры-то были существенны – никогда супруги столько не говорили друг с другом, сколько во время этих потаенных и обрывочных свиданий.
И третье – повесть, может, и длинновата, но весьма обстоятельна. В ней и предыстория дезертирства, и описание жизни деревни, и топография местности. А на экране – дайджест, и при традиционном способе киноэкранизации ничего, кроме дайджеста, получиться не могло. Сбежал солдат с войны, осел в тайге неподалеку от родной деревни, из родных только жене открылся. У той был выбор между долгом и чувством, почти как у героини классицистической трагедии – сдать мужа органам, как сделали Любовь Яровая в пьесе Тренева и Анна Куликова в фильме Пырьева, или помогать ему тайком от власти. Женщина выбрала мужа и могла бы еще долго с ним встречаться, если бы не забеременела и опять не встала перед выбором, только гораздо более трудным. Решила и эту дилемму, но не выдержала и погубила будущего ребенка вместе с собой. По правде сказать, этот исход многим показался искусственным – коли уж бездетная до тех пор баба решилась рожать, невзирая на обстоятельства, то вынесла бы все до конца и рук на себя не наложила. Но Бог российского искусства в отличие от голливудского Бога требует жертв, и писатель, а вслед за ним постановщик эту жертву принесли. Впрочем, это дало режиссеру возможность подчеркнуть горькую мысль, что в этом мире достойные гибнут, а недостойные выживают.
Кинематографические результаты операции «Живи и помни» таковы: приз за режиссуру на «Кинотавре» и мизер в кинопрокате – меньше зрителей, чем побывало на спектакле. Думается, что Александр Прошкин мог просчитать это с самого начала и вместо фильма снять сериал – он на это мастер, а материала в повести предостаточно. Конечно, картину покажут по ТВ, где она соберет раз в десять больше народа, чем в кинотеатрах, но к искусству кино это, увы, отношения не имеет.