Художественный руководитель Театра наций Евгений Миронов

– Евгений Витальевич, в этом году фестиваль поменял свою площадку и проходит в Пятигорске. Почему?

– Прошлой осенью Театр наций был на гастролях в Чечне. И к нам подошла женщина, которая всю жизнь прожила в Грозном, и сказала: «Какое счастье, что вы приехали, поскольку раньше я регулярно ездила на премьеры в Москву – открывала для себя новые имена, смотрела на любимых артистов. А потом на долгое время мы оказались оторванными от культурной жизни. И вот эти два дня, что был ваш театр на гастролях, вновь сделали меня счастливой». Эти слова «попали» в нас. Мы решили, что было бы справедливо по отношению к Северному Кавказу (прекрасному краю, который всегда вдохновлял писателей и художников) провести наш фестиваль именно здесь. Кроме того, мы должны всеми силами разрушать тот страшный стереотип, который сложился об этом крае со времен Чеченской войны. Например, когда я отправлялся на гастроли, то слышал: «Будь осторожен, из гостиницы не выходи, ни с кем не общайся». То есть люди по-прежнему относятся к региону как к потенциально опасному. Мы и решили, что надо всеми силами привлекать внимание к Северному Кавказу, поскольку одна из великих задач театра – объединять людей. Именно поэтому мы придумали фестиваль под названием «Театры России – Северному Кавказу». Его события проходят в столицах всех субъектов Федерации региона, куда приедут спектакли знаменитых московских театров. Так что наш Фестиваль театров малых городов на сей раз стал частью более масштабного проекта.

– И все же вы рисковали, поскольку Северный Кавказ не очень театральный регион…

– Эта мысль нас только подстегивала. Здесь пока еще не хватает театральных площадок, многие люди забыли дорогу в театр, но мы надеемся, что фестиваль как раз и привлечет внимание к этой проблеме. Появятся новые сцены, чиновники на местах станут внимательнее относиться к проблемам актерского сообщества.

– Ходовой стала фраза «провинциальный театр», хотя у искусства как такового не бывает провинции – бывают только хорошие и плохие спектакли. Вас эта фраза не раздражает?

– Действительно, есть в ней что-то несправедливое. Но лично я употребляю слово провинция только в территориально-административном плане, поскольку знаю, какими мощными творческими возможностями обладает провинциальная сцена. Она ведь испокон века славится своей актерской школой, открывает новые имена, хранит великие традиции русского театра и всегда готова к смелому эксперименту. Но нельзя забывать и то, в каких непростых условиях живут театры и какие самоотверженные люди в них работают.Я ведь и сам из провинции и помню, как играла на сцене мой педагог Валентина Ермакова. Многие артисты столичных театров могли бы у нее поучиться. А что касается зрителей, то здесь тоже очень интересная картина наблюдается, ибо в провинции много людей, которым не нужно ничего объяснять и которые готовы к новым впечатлениям. Они встречают тебя с распростертыми объятиями, поэтому всегда боишься их разочаровать.

– Особенно трудно, наверное, вывозить на гастроли спектакли, поставленные в рамках современного искусства, ведь публика по традиции ждет от театра хрестоматийных вещей…

– Нет, здесь я с вами не соглашусь. Мы возили «Вишневый сад» Някрошюса в Челябинск. И это был лучший спектакль в моей жизни, когда в Челябинске не ушел ни один человек.

– А в Москве с Някрошюса разве уходят?

– Бывает. Потому что кто-то пришел поглядеть на звезд, кто-то услышал, что это модный спектакль… А вот такого воспитанного зрителя, как в Челябинске, я не припомню. Даже если они прежде не знали, кто такой Някрошюс, они поняли, что это метафорический театр. И сделали для себя открытие.

– Наверное, в этом и ценность театральных экспериментов: риск большой, но и открытия бывают весомыми…

– Безусловно. Поэтому эксперименты важны и для Театра наций. Мы хотим, чтобы это направление развивалось у нас, прежде всего на Малой сцене (специально сделали ее такой экспериментальной площадкой), и теперь молодые режиссеры могут пробовать там свои силы, ведь без ошибок не бывает побед.

– А в вашей практике художественного руководства есть ошибки, которые вам помогли?

– Я бы не разделял поражения и победы. Это все относительно. Есть общепризнанные удачи, а есть спектакли, которые пользуются меньшим успехом у зрителей, но для меня они очень важны, поскольку каждый из них – все тот же эксперимент.

– В Театре наций завершилась многолетняя реконструкция, и нынешний сезон прошел наконец в отремонтированном здании. Вы результатом довольны?

– Я точно не могу быть всем доволен. Что-то не реализовано и остается в наших планах. А главное – произошла корректировка. Но не наших целей и задач – они какими были, такими и остаются, – а форм работы Театра наций.

– Что вы имеете в виду?

– Театр наций – открытая площадка. Это наш приоритет. Но мы решили подкорректировать свою программу и сделаем лабораторию для молодых талантливых режиссеров, которым непременно зададим тему. И тот, кто наиболее интересно себя проявит, получит право на постановку в Театре наций.

– Именно тему? Если я не ошибаюсь, прежде вы приглашали только режиссеров…

– На самом деле, тема и режиссерам поможет. У всех ведь очень разные пристрастия, а тема их объединит.

– В прошлом году, закрывая Фестиваль театров малых городов, который проходил в Лысьве, вы лично просили губернатора помогать местному театру. Вам часто приходится использовать свою славу для решения подобных проблем?

– Ну да…

– Трудно представить нечто подобное на Западе…

– Мы живем в той системе координат, которая сложилась в нашей стране. У нас тут смесь и совсем старых укладов, и советского наследия, и новых привычек. Поэтому магическое «я от Иван Иваныча» по-прежнему помогает. Коллеги не раз просили меня помочь тому или иному фестивалю, поддержать какую-либо студию или театр. И я стараюсь не отказывать (в разумных пределах, конечно). Так нас учил Олег Павлович Табаков. Он всегда даже очень маленькими поступками демонстрировал, как надо действовать в той или иной ситуации, оставаясь порядочным, интеллигентным человеком. Я не знаю, насколько это удается мне, но Олега Павловича всегда вспоминаю в трудную минуту и думаю: «А как бы он поступил?»

– Сейчас много говорят о кризисе репертуарного театра. Вы это мнение разделяете? Иными словами, все болевые точки современного театра имеют общую проблему?

– Нет, есть каждый конкретный случай. Отсюда и надо исходить. А кризиса репертуарного театра я не вижу. В России репертуарный театр будет всегда, и это прекрасно. Это завоевание нашей культуры. И этому, честно говоря, во многом способствовали традиции императорского, а потом и советского театра. Огромная театральная система сохранилась. Сохранились и театральные традиции. Например, до революции артисты из столиц иногда брали ангажемент в провинции и играли несколько сезонов подряд, обогащая тем самым местные театры. И эти театры попадали в контекст общей культуры. Другой вопрос, что система, на мой взгляд, заржавела. И часто возникали ситуации, когда замечательные люди были вынуждены десятилетиями ждать работы. Или того хуже – «числиться» в труппе, получать зарплату, но ничего не делать. А это расхолаживает. Пианист должен играть ежедневно, иначе теряет свое мастерство. Так же и в творчестве драматического актера. Поэтому ответ прост: явного кризиса нет, но новый взгляд на систему репертуарного театра должен быть четко сформирован.