Монтажный стрелок

Как художнику Густаву Клуцису трагически не везло. Речь даже не о везении, а о каком-то биче судьбы: эта самая судьба гналась за ним по пятам и неизбывно настигала. Впрочем, у этой гонки была и оборотная сторона: Клуцис всегда оказывался в самой сердцевине исторического водоворота, в авангарде событий. «Неправильный латыш» (так назван документальный фильм Петериса Крыловса) всей душой ненавидел самодержавие. Не только идейно, но и по личным причинам: за участие в волнениях 1905 года на каторгу был сослан его брат.

Клуцис сочетал поэтический, художественный дар с жаждой деятельного переустройства мира. Недоучившись сначала в Рижской худшколе, отправился на фронт Первой мировой, затем в Петрограде поступил в знаменитый 9-й батальон стрелков, а заодно посещал курсы рисования. После революции в составе латышских стрелков был командирован в Москву и отправлен доучиваться. Клуцис прошел революционные университеты в буквальном смысле слова: занимался в авангардных мастерских Малевича, работал с Маяковским, оформлял первые революционные празднества. Но потом с той же истовостью, с которой он осваивал новые формы, он отказывался от формализма, каялся, оговаривал себя... Клуцис погиб при невыясненных обстоятельствах, после того как был взят на допрос в 1938 году по делу о латышском обществе «Прометей». По одной из версий, он умер на допросе, по другой – был расстрелян, по третьей – отправлен в трудовой лагерь и там скончался от сердечного приступа.

Итак, Сталин отменил «право на эксперимент», которое Клуцис страстно отстаивал. Зато Третьяковка назвала первую монографическую выставку именно этим замечательным выражением, взятым из рукописи художника. Но вот что странно и удивительно: трагическое невезение преследует Клуциса по сей день – теперь уже в оценках творчества и презентации его наследия. Самый простой факт: все знают монумент «Рабочий и колхозница», возведенный к всемирной выставке в Париже 1937 года. Он прославил имена Бориса Иофана (архитектора) и Веры Мухиной (скульптора). Но почти никто из широкой публики не знает, что «начинку» делал в том числе и Клуцис, создавший огромный фотомонтаж о Конституции СССР. К слову, именно монтаж (особенно фотографический) стал фирменным приемом авангардиста, и в нем он добился самых ярких результатов.

Так вот, первая выставка в Третьяковке вышла столь же странной, спонтанной и угловатой, как и биография героя. Ее устроители задумали концептуальный ход – показать лабораторию авангардиста. То есть не главные работы (что было бы логично для не столь «раскрученной» фигуры), а небольшие листы, эскизы, проекты и наброски. Все из разрозненных собраний и без особой системы. Рядом с эскизами костюмов – проекты «радиоораторов» (вышки с громкоговорителями, которые устанавливались на Тверском бульваре), недалеко от редких живописных абстракций – обложки газет и эскизы плакатов. Все листочки забивает монументальная декорация, возведенная посреди зала: она хороша, но больше соответствует монументальной выставке.

Все эти обрывки можно было бы посчитать оправданными, если бы к вернисажу был выпущен солидный каталог, или же создана какая-нибудь виртуальная экспозиция о самых значительных достижениях Клуциса (особенно в фотографии). Но ничего этого нет. Складывается впечатление, что художник просто слаб в коленках, и эксперимент опять не удался.

На выставке присутствует имя еще одного персонажа, к которому Третьяковка в этом году тоже не нашла подход. Большую часть представленных рисунков Клуциса собрал и передал в дар музею великий коллекционер Георгий Костаки. В этом году отмечается его 100-летие, но ничего пока не представлено и не сделано (что-то вроде бы обещается, но явно не масштабный выставочный проект). В общем, главная сокровищница русского искусства к латышу и греку, отдавшим себя российскому искусству, страстью не воспылала.