Posted 16 марта 2010,, 21:00

Published 16 марта 2010,, 21:00

Modified 8 марта, 07:00

Updated 8 марта, 07:00

За чадрой

За чадрой

16 марта 2010, 21:00
Картина Ширин Нешат «Женщины без мужчин» получила главный приз за режиссуру на Венецианском кинофестивале. Такое решение жюри многие сочли данью политической конъюнктуре: Иран вновь оказался в центре споров о свободе личности и гражданском достоинстве. Однако фильм иранки, живущей в Америке, интересен еще одним моменто

Примеров того, как пересекается граница между кинозалом и галереей и как режиссеры становятся художниками, огромное множество. Не так давно в Москве проходила выставка Дэвида Линча, показавшего душераздирающие картины на фоне инфернальных шумов. Питер Гринуэй окончательно перешел на «арт-проекты», «оживляя» знаменитые полотна (вроде «Ночного дозора» Рембрандта).

Куда как меньше примеров обратного движения. Самый знаменитый – Сальвадор Дали с «Андалузским псом». Лет десять назад андерграундное сообщество Москвы и Питера горячо обсуждало ленты некрореалиста Евгения Юфита. Но как только художник садится в режиссерское кресло, критики говорят о новом киноязыке.

Что такого художник привносит в кино, почему его дебют не проходит бесследно? Самый простой ответ – выразительный кадр. Ленты художников воспринимаются именно как разверстка их картин. Они не рассказывают историй, не напирают на сценарные повороты. Они визионеры, и за это их ценят в те времена, когда зрителям хочется «пищи для глаз», а не предсказуемых сюжетов.

Все это в общих чертах относится и к Ширин Нешат. Буквально за десятилетие после учебы в Америке оставшаяся в эмиграции иранка сделала головокружительную арт-карьеру. Импульсом послужил шок, полученный на родине: исламская революция 1979 года в глазах Нишат поработила женщину, закрыла ее чадрой и замуровала в фамильных стенах. Серия фотокартин «Женщины Аллаха», созданная еще до всех мифов о восточном фундаментализме и смертницах, взорвала галерейный мир. Самым действенным элементом в ее образах стала чадра – многогранный символ как насаждаемого обезличивания, несвободы, так и добровольного подчинения в пику западной распущенности. Черные одежды, с головы до ног покрывающие женское тело, в сочетании с оружием стали новым импульсом к спорам об исламском эскапизме и традиционализме. Начни этот разговор европейский художник (у нас это пыталась делать Айдан Салахова), все вывернулось бы на восточную эротику. Но когда речь ведется от первого лица, когда за каждым образом ощущается боль и тоска, формальные игры отходят на второй план.

Постепенно фотографический мир Нешат расширился до видео. Главной пружиной здесь стало столкновение «мужского» и «женского»: их противостояние и отражение. В видеоработах возникла и та внутренняя драма, которая передалась фильму даже на уровне афоризмов. «Женщины без мужчин» построены на поэтических метафорах. В самой гуще демонстрантов во время волнений 1953 года (именно в это время развиваются события) одна из героинь вдруг говорит о «тишине и неподвижности, которая скрывается за криками и страстями». «Ничего не происходит – так было всегда и будет всегда». Точно так же за тишиной, неподвижностью – за чадрой, за стенами, в спальне и на кухне – вскипает вулканическая лава, готовая выплеснуться в самый неожиданный момент.

В принципе фильм можно считать набором четырех женских историй. Так его обычно и пересказывают: судьба сводит в загородном поместье четырех несчастных дам – состоятельную супругу генерала, проститутку, партийную активистку и девственницу, подвергшуюся насилию. Между тем суть здесь между строк и конкретных биографий. Она, например, разлита в саду, где страдалицы ищут укрытия. Этот сад становится местом, где проходит линия между прошлым и будущим, где обретается миг счастья и тут же наступает «изгнание». Аналогии с чеховским вишневым садом совсем не случайны – тот же символ попираемого Рая (в фильме Нешат туда врываются солдаты). Все заканчивается тем, с чего и началось – одиночеством и бесприютностью.

Именно как к фильму претензий к «Женщинам» может быть множество: слишком откровенны условности и нестыковки. Но все же ощущение от него сравнимо с эффектом от пьес Чехова – вроде бы ничего особого не произошло, но что-то очень важное случилось.

"