Пожухшие цветы порока

В моде стиль ретро, модницы вытаскивают из чемоданов туфли и пиджаки своих мам. А театральные режиссеры перебирают свой постановочный гардероб. 15 лет назад на российских сценах соблазнительно цвели самые разнообразные «цветы зла», а наша публика с интересом наблюдала за все новыми ухищрениями порока. История мальчика с красивым телом и выдающимся мужским достоинством, который появляется в мрачном доме немолодой баронессы и соблазняет саму хозяйку донну Клотильду, ее бедную родственницу Джезуальду и приходского священника дона Каталино, была вполне в духе альковных пьес на грани фола. Такие пьесы бурно резвились на наших сценических подмостках во время перехода от социализма к посткапиталистическому обществу.

Сейчас Роман Виктюк решил реанимировать спектакль пятнадцатилетней давности, вновь вернув на сцену лестницы и ангелочков по углам помоста, где разворачивается действие, а на роль донны Клотильды пригласив все ту же Эру Зиганшину.

За прошедшие годы цветы зла на наших подмостках, надо сказать, от частого употребления изрядно пообтрепались и пожухли. Страна, в которой с экрана телевизора гордо звучало: «секса у нас нет!», обнаружила, что его вокруг целые завалы. Публика, прежде ахавшая от удивления, что этим занимаются мужчины с мужчинами, женщины с женщинами, сейчас узнала, что этим занимаются с козами, трупами и электрическими розетками.

Персонажи Руччелло – престарелая женщина-инвалид, у которой в крови все горит огонь желанья; старая дева, внезапно открывшая увлекательную сферу деятельности; похотливый священник, ну очень любящий мужские достоинства своих учеников, – кажутся вытащенными из занафталиненного бабушкиного сундука. А скромные радости героев «Фердинандо» кажутся сегодняшнему зрителю практически викторианскими по невинности и неумелости участвующих лиц, явно не знакомых даже с основными позами «Камасутры», не говоря уже о ценных рекомендациях сексологов в журналах здоровья, бросивших в массы ценный лозунг: «Секс – лучший спорт для всех, кому за 70».

Но ничто не стареет так быстро, как порок. Устарела проблематика пьесы, устарел и пафос постановщика, разъясняющего в программке вечную ценность любви Тристана и Изольды, Ромео и Джульетты, Данте и Беатриче, старушки и ее племянника, пастуха и его козы (впрочем, кажется, последней пары в списке Романа Виктюка нет). Устарели и проржавели режиссерские приемы и ходы. Сценограф Иван Бойко построил свой павильон с явной оглядкой на давнюю работу Александра Орлова. Привычно звучат обрывки музыки, возникающей в основном тогда, когда в ней никто не нуждается. Несмотря на обилие развешанных над сценой микрофонов, исполнители в патетические моменты кричат сдавленными голосами, а в лирические их и вовсе не слышно (особенно отличается Ольга Онищенко – Джезуальда). Беда с пластикой (ранее всегда бывшей визитной карточкой постановок Виктюка). Женщины с явной натугой грузно порхают по железным ступенькам, а священник дон Каталино (Андрей Васильев) и вовсе не знает, что делать на сцене с руками и ногами.

Выбранный на роль неутомимого соблазнителя, возбуждающегося на все, что шевелится, Роман Полянский не изменяет томного выражения лица ни когда лезет под юбку тете Клотильде, ни когда объясняет, что прибыл сюда с меркантильными целями грабежа, ни когда узнает о смерти любовника. Даже опытная и талантливая Эра Зиганшина в этом спектакле, похоже, больше занята своим розовым гофрированным платьем и кудрявым париком, чем плотскими переживаниями Клотильды. В финале, как и следовало ожидать, – порок торжествует, звучит веселый марш, а немногочисленная, но стойкая публика пытается разобраться, кто кого все-таки убил и кто что украл.

На «Фердинандо»-2009 явно подвешена табличка «second hand». Но несмотря на моду на ретро, как выясняется, цветы зла, порока и соблазна, и в первоначальном виде вещь довольно сомнительной притягательности, а уж в потрепанном – и вовсе неприглядная.