Posted 15 сентября 2011,, 20:00

Published 15 сентября 2011,, 20:00

Modified 8 марта, 06:13

Updated 8 марта, 06:13

Актриса Стефания Сандрелли

Актриса Стефания Сандрелли

15 сентября 2011, 20:00
Секс-символ европейского кино, любимая актриса мастера эротического жанра Тинто Брасса, Стефания Сандрелли приезжала в Санкт-Петербург с мужем и дочерью Амандой (тоже актрисой), чтобы показать картину «Кристин Кристина». В этом фильме звезда итальянского кино дебютировала в качестве режиссера. Своим богатым кинематогра

– Маэстро Тото Кутуньо назвал Санкт-Петербург вторым после Венеции городом по силе сексуальной энергии. Вы с этим согласны?

– Тото Кутуньо, безусловно, прав. Я даже пожалела, что взяла с собой в Россию своего старого мужа. Здесь очень хочется заниматься любовью. Страсть – это и мой грех, и моя слава. Я очень страстная, неистовая женщина. Венеция невероятно чувственный город, и Санкт-Петербург напоминает нашу «старушку». Чувственность города на Неве я сполна ощутила на банкете, когда поела икры с блинами и маслом и выпила водки. В Италии мы не очень часто едим икру – для нас это роскошь.

– А сексуальность – это не роскошь?

– Чувственность, сексуальность имеют общее со словом и понятием «симпатия». Без симпатии невозможен ни секс, ни эротика, ни порнография. Женщина должна вызывать прежде всего симпатию, как, впрочем, и мужчина. Кстати, в Италии не так широко, как в России, используется слово «секс». У нас больше обращают внимание на симпатию. Актер или актриса прежде всего должен быть симпатичным, а не красивым, и вызывать симпатию, а не сексуальные желания.

– В фильме «Обнаженная Маха» вы сыграли королеву Испании. За то, что Гойя изобразил свою возлюбленную герцогиню Альбу обнаженной, его отлучили от Церкви. Тогда как в наше время эротика, обнаженное тело стали культом, предметом обожания. Как вы к этому относитесь?

– То, что происходит сейчас, сложно назвать эротизмом. Хотя не могу сказать, что я ностальгирую или сожалею по тем временам, когда обнаженное тело считалось греховным. В наше время стало невероятно трудно найти по-настоящему сексуальную женщину. Этот лифтинг, губы, которые надувают до невероятных размеров, лица, как маски (из-за пластики), не имеют отношения к эротике. Эти губищи и вообще все искусственное скорее не эротично, а смешно и глупо. Эти красотки – клиентки косметических салонов – клоунессы, а не секс-символы. Они даже не похожи на женщин, на матерей, на любовниц.

– Стефания, что видят в вас знаменитые режиссеры, кроме красоты и сексуальной энергии?

– У каждого великого режиссера я снималась больше одного раза – то есть меня приглашали и приглашали. Они мне говорили, что я могу брать лучшее из роли, из сцены, из момента. Счастливая актерская судьба, безусловно, состоит из встреч с выдающимися режиссерами и партнерами, но она также невозможна, если сам человек не заслуживает ее. Все, что у меня есть, – это моя заслуга. Не люблю рекламу одной косметической марки, когда актрисы говорят: «Я этого достойна!» Достойна шампуня, крема… Все надо заслужить, а достоинства – это вещь преходящая.

– Вы могли бы совершить преступление во имя любви, как это происходит в одноименном фильме режиссера Луиджи Коменчини?

– Нет. Поэтому я сняла фильм о женщине Средневековья – писательнице Кристине Пизанской. Даже в Италии мало кто знает историю этой сильной женщины. Но я узнала, выбрала ее и сняла фильм. Так вот, Кристина осталась с двумя детьми, без дома и поддержки – во время чумы умер ее муж. У женщины того времени было только два пути дальнейшей жизни – либо уйти в монастырь, либо выйти замуж за другого мужчину. Но Кристина стала писательницей, причем первой в Италии, и не предала своего мужа, и осталась воспитывать своих детей. Она сама сумела прокормить свою семью. Нужно иметь огромную силу воли, страсть к творчеству и веру в себя, чтобы не поддаться на уговоры своего окружения, а оставаться верной своему сердцу. Кристину сыграла моя дочь Аманда. Хотя она не такая красивая, как ее мама, но сердце у нее большое, а характер – сильный. Аманда – глубокая, искренняя, не испорченная любовью мужчин. Мое же самое большое преступление – это кино, а не интерес к мужчинам. Всю страсть, темперамент я отдала кинематографу. Хотя и мужчины не прошли мимо меня.

– Стефания, что вы поняли о мужчинах? Что это за создания?

– Мужчины – прекрасные существа. В отличие от большинства актрис я действительно люблю актеров и готова была им отдаваться. Не то что, к примеру, французские актрисы, которые испытывают брезгливые чувства к партнерам-мужчинам. Они такие феминистки!

– Вам, как режиссеру, нравятся режиссерские работы актрисы Джоди Фостер?

– Джоди Фостер – одна из немногих режиссеров-женщин, которые умеют снимать фильмы и которым есть что сказать миру. Джоди – очень талантливый художник. Но я не хочу ей подражать и не хочу, чтобы меня с ней сравнивали. Как мне показалось, Джоди жалеет мужчин и хочет им помочь обрести себя. Я же хочу помочь женщинам, хотя люблю мужчин.

– Любите, когда вам дарят цветы?

– Скорее делаю вид, что люблю. Ужасно, что цветы сейчас утратили свой аромат и пахнут чем-то искусственным. Все становится неживым и искусственным. А для меня такие цветы – как секс с презервативом. Люблю фрезии – у них самый сексуальный и при этом ненавязчивый запах.

– Да, ароматы – это особая тема… У каждого человека есть свой особый запах, который может отталкивать или притягивать противоположный пол. Кто-то из ваших партнеров запомнился вам тем, что обладал особенным привлекающим запахом?

– Жан-Луи Трентиньян. Правда, он не был моим партнером, а был режиссером. Я тогда подумала: «Бедная Брижит Бардо, которая как девчонка влюбилась в Трентиньяна и бросила своего мужа Роже Вадима, который был для нее очень близким по духу человеком. Вот что делает запах мужчины».

"