Ни уму ни сердцу

В течение прошлого сезона сотрудники Римского университета проводили анкетирование всех, кто выходил из двух не слишком известных музеев – классического Бранши (где выставлены произведения искусства XVI – XIX веков) и Национальной галереи современного искусства (где, соответственно, располагаются коллекции ХХ века). В том, что выбраны два разных по направленности заведения, и была вся суть исследования. Итоги такой подход полностью оправдали.

Итак, главными музейными посетителями оказались женщины с высшим образованием. У музея современности контингент на 10 лет моложе, чем у классики. Дальше начинаются различия. На основной вопрос – причина визита – почти все арт-любители ответили одинаково: «интерес к художнику» или «желание увидеть работы в оригинале». Куда как интересней вторые по важности ответы. Те, кто пришел в музей с классикой, как выяснилось, руководствовались разумом – им было важно проверить свои знания. В то же время выбравшие музей современного искусства шли, скорее, за чувством – они рассчитывали получить новые эмоции, пережить необычное состояние – совсем не обязательно благостное восхищение (скорее, даже наоборот). Ученые назвали последних «ловцами сенсаций» – при выходе из галереи они описывали примерно два десятка испытанных чувств, а их коллеги из старого музея сообщали только новые сведения.

В принципе никакой Америки римские культурологи не открыли. Все и так были в курсе различий между «классиками» и галерейными ходоками. То, что смотреть на мумию в древнем отделе исторического собрания и смотреть на ту же мумию в скандальной галерее – две разные вещи, понятно и без опросов. Однако комментаторы результатов делают куда более глобальные выводы. Возникает даже впечатление, что опрос был «заказан» под изменившуюся музейную ситуацию.

В начале сезона почти все мировые столицы объявили свои выставочные планы. И эти планы как раз отвечали римским наблюдениям. Видимо, в условиях кризиса музеи и впрямь «развернулись к людям». Перво-наперво отставлены «блокбастеры» – огромные проекты (типа «весь Ван Гог» или «полный Рембрандт»), где основной упор делался на «художника-звезду» либо звездный бренд («Россия!» – всем памятная выставка в Нью-Йорке, «Золото Индии» – в Лондоне). Обычно такие выставки поражали размахом, обилием картин, внушали благоговейный трепет перед одной только стоимостью страховки за перемещение шедевров. Они в буквальном смысле давили на все пять чувств, чтобы человек вошел и ахнул. С умом в этом случае не выходило. Такие выставки – будь они в Метрополитен-музее или в Пушкинском – похожи на концерт раскрученной поп-звезды – все знают песни наизусть и во всю мощь подпевают, тут не до нюансов.

Поэтому в новом сезоне делается ставка на интеллектуальные камерные экспозиции. Снова приходит мода на «выставку одной картины» – если эта картина была ранее неизвестна или открылось о ней нечто новое (не исключено, что в скором времени нас ожидает ряд «сенсационных открытий» – из запасников достанут редкие вещи). На Западе второе дыхание обретают музеи при институтах – они подают не столько шедевры, сколько идеи. У нас пример большой «умной выставки» в музее был только у Третьяковки – когда она в новом ракурсе показала салонное искусство XIX века, считавшееся до того страшной безвкусицей. Успех «Пленников красоты» должен был как-то подтолкнуть московских музейщиков на этот путь, но так и не подтолкнул.

Обратная ситуация с галереями. Там как раз заправлял кураторский ум. Нередко под какую-то концепцию набирались случайные работы – главное, считали, не искусство, а хлесткое название и скандальная аннотация. Судя по всему, в новом сезоне идут коррективы в сторону искусства. Уже хотя бы потому, что выставки устраивают сами художники. Зрителям дается больший простор для переживаний. У нас примерно то же самое (но очень топорно) пытались делать в центре ART4.RU, когда в залах отказывались даже от названий работ – мол, не отвлекайтесь от того, что видите. К нам такое поветрие явно придет не скоро – наши художники еще слишком завязаны на галеристах и ждут, когда же им расскажут, что делать.