Posted 14 марта 2011,, 21:00
Published 14 марта 2011,, 21:00
Modified 8 марта, 06:27
Updated 8 марта, 06:27
Есть творцы, которые изо всех сил стремятся быть новаторами. Они ломают каноны, борются с консерваторами, пишут манифесты и бывают не поняты современниками. Таким хореографом был Леонид Якобсон, мечтавший в «Спартаке» уйти от надоевших шаблонов классического балета. Целью автора было приблизить спектакль к исторической подлинности Древнего Рима. При этом Якобсона не смущало, что музыка балета вовсе не античная. Он сутками пропадал в Эрмитаже, выискивая основу для «древних» танцев. Не делали же в античности пируэты и фуэте, говорил Якобсон и стремился, чтобы его балет не сильно вышел за рамки изображений на вазах и фресках. Только вазопись тут движется, а фрески танцуют.
Уже первый эпизод вполне показателен. Огромные декорации Рима: дворцы и храмы, все как было, никакой историк не придерется. Синкопированной походкой выходят воины в доспехах, потрясающие мечами, маршируют лучники, толпа статистов (римлянки под зонтиками, девы с гирляндами, патриции и плебеи) приветствует победителей. На колеснице, вскинув руку, въезжает полководец-триумфатор в пурпурной тоге. За ним волочатся привязанные к повозке рабы. Тут же беснуются жестокие надсмотрщики. Никаких пуантов, балетных пачек и классических па, сплошь сандалии, туники и «античная» находка Якобсона – танец с то и дело «взбрыкивающей» назад, согнутой в колене ногой. Потом будут рабовладельческие торги, оргии с поглощением спиртного, эффектно распятые рабы, два живых коня и поле, усеянное трупами, по которому зловещим привидением побредет подруга Спартака, горестно заламывая руки.
Формально это героический балет, прославляющий классовую борьбу и презирающий разлагающееся римское общество. Фактически – псевдоисторическая эпопея, в которой постановщик незаметно для себя увлекся изображением разврата: пиры победителей у него ярче эпизодов с побежденными. А если совсем честно, это похоже на карнавал с ряжеными или детский мультик, местами переходящий в кино «детям до шестнадцати…». Подробные безобразия гетер с рабами, изобильное застолье римлян сведут историю Спартака почти на нет, и восстание героев пройдет как-то боком. И кажется, что исполнители стесняются спектакля как чего-то устаревшего и потому смешного. Спартак у Игоря Зеленского плакатно предсказуемый, а Фригия (Виктория Терешкина) слишком мрачна, не в пример коварно-искрометной куртизанке Эгине (блестящая роль Екатерины Кондауровой, единственной органичной актрисы в этом наивном зрелище), увлекающей спартаковского сподвижника Гармодия (Юрий Смекалов) в пропасть предательства.
Самое эффектное – гладиаторские бои, в которых натурально режут, колют и корчатся в муках. Беззаботные мимы пронесутся по ночному Риму, изображая народное гулянье под портиками и статуями. Спляшут экзотические этруски. Развлекут патрициев поначалу стыдливые, а потом раскованные гадитанские девы. Танец, особенно женский, скуп по лексике: с античных ваз много не натанцуешь. Огромные куски музыки отданы мимике, и артисты простаивают в буквальном смысле: хореограф часто лепит неподвижные кульминации а-ля горельеф, заставляя раба умирать в картинной позе или останавливая «на века» битву революционеров с легионерами.
Якобсон ужасно гордился этим спектаклем. Замечаний он не принимал: был уверен, что критиками движет заскорузлость мышления. Но спустя 55 лет со дня премьеры ясно, что не все, кто упрекал автора за отсутствие танцев, были ретроградами. И не всё, что танцуется босиком и с «завернутыми» внутрь коленями, становится шедевром на века. Критиковать Якобсона до сих пор сложно – много он натерпелся от советской власти: талантливому мастеру, создававшему превосходные балетные миниатюры, запрещали ставить, приписывали идеологическую неблагонадежность…
«Спартак» в момент создания был нужен. Он противостоял сталинскому железобетонному искусству, и без таких экспериментов советский балет задохнулся бы в однообразии. Но если тогда Якобсон что-то кому-то доказывал (и доказал!), то сегодня эстетика «Спартака» ломится в давно открытую дверь. И видно, что революция художественных средств обернулась упрощением, а потоп изобразительности топит любой танец, хоть с пуантами, хоть без пуантов. Сенсационный когда-то балет стал плюшевой мелодрамой. И что поделать, если в 2011 году из «реалистического» зрелища лезет поистине фантастическое украшательство? Словно смотришь «Кубанских казаков» из римской жизни.