Распустились и завяли

Руководителя и хореографа «Момикса» зовут Мозес Пендлтон. Отсюда и название труппы – два в одном: «Мозес» (Моисей) и «микс». Второе слово важнее: звать человека могут как угодно, а понятие «смесь» в названии говорит о характере творчества. Пендлтон и впрямь сделал имя на «сборных солянках», состоящих из разношерстных визуальных эффектов. В их числе – эксклюзивная бутафория, световые эффекты и мультимедиа, толика акробатики и совсем простой танец, включая бег, ползание и ходьбу. Каждый исполнитель появляется на сцене в непредсказуемом облике: то ли марсианин из фантастики, то ли диковинный зверь из сказки.

Рецепт повторяется из спектакля в спектакль, но никогда не подводит постановщика: уж больно занимательно. Ходячие куклы Пендлтона неплохо развлекают детей, правда, автор не позиционирует себя как детского автора. Его костюмный бестиарий скорее обращен к чувству любопытства, характерному для человека в любом возрасте. Спектакли «Момикса», привезенные Чеховским фестивалем, – череда номеров, каждый из которых можно показывать и в отдельности, развлекая публику на частной вечеринке, в казино или ночном клубе. Особенно приятно при этом тянуть коктейль через соломинку.

Впрочем, собранные вместе, миниатюры Мозеса тянут на концепцию. В данном случае о ней говорит название постановки – «Ботаника». Нет, это не только про растения: зоопарка на сцене не меньше, чем ботанического сада. Затейливое простодушие зрелища не выходит за рамки призыва «любите природу», но, видно, в Америке природно-экологический посыл сам по себе обеспечивает успех. И совсем беспроигрышно с точки зрения коммерции, что спектакль Пендлтона подает актуальную идею в упаковке а-ля диснеевские мультики или погружает публику в атмосферу компьютерной игры.

«Ботаника» обыгрывает простую, в сущности, идею подражания природным формам, прежде всего вечного круговорота жизни и трансформации жизненных форм. Тут всё строится на причудливых, как сюрреалистический сон, костюмах, и главное для артистов «Момикса» – успевать переодеться. Вот на полу, под загадочно-космическую музыку, колышется ткань, в которой булькают чьи-то головы и руки. Это, надо понимать, океан, из которого мы все когда-то биологически вышли. Вот расцветает подсолнух: девушки пляшут в центре больших желтых полукружий. Вырастает изменчивой формы гриб, преобразующийся в медузу: это артист играет тканью на длинных гибких каркасах. Сходным образом образуются цветы и усики кораллов: сперва они распускаются, потом вянут. Иногда идея доводится до гротеска, что нетрудно: изображаешь, например, махонького жука, а сам здоровенный мужик. Есть моменты, связанные с кино: существо, похожее на Кинг-Конга, мнет в объятиях полуголую девицу, а скелет рогатого «бронтозавра» из затерянного мира бродит по сцене, укрощаемый другой, тоже полуголой, красавицей. Эротика, знамо дело, не подведет никогда, и театральный софит услужливо подсвечивает женские прелести.

В «Ботанику» попали два номера, несколько лет назад сочиненные Пендлтоном для бенефиса Дианы Вишневой: в одном танцовщица быстро кружится на одном месте, раскручивая длинные бусы на шапке, так что они овевают голову блестящим ореолом. Во втором девица лениво потягивается и так и сяк на зеркальном помосте, становясь (с помощью отражения) двухголовым существом с восемью конечностями. Большим успехом пользуется коронный прием «Момикса»: в полной темноте на сцене работают лишь ноги и руки исполнителей, покрытые белым флюоресцирующим составом. Ощущение такое, будто попал в мир привидений: из прихотливо группируемых конечностей возникают светящиеся птицы, змеи и насекомые в свободном полете.

Непонятно, что было причиной – московская жара или многолетнее знакомство с «Момиксом», но в этот раз песнь про красоту мироздания с трудом ложилась на душу. Стало ясно, что прибаутки Пендлтона следует смотреть изредка и небольшими дозами: тогда приемы постановщика не покажутся однообразными, а впечатление от зрелища не будет снисходительным. В конце концов, Америка богата самобытными танцевальными труппами. И будем надеяться, что важные комиссии учтут это обстоятельство, когда начнут формировать программу гастролей в следующий раз.