Режиссер Андрей Прошкин

– Андрей, почему рабочее название у картины было «Чарли»? Это связано с вашей любовью к классику кино?

– Когда мы обсуждали характер героя, кто-то пошутил: «Давай сделаем такой персонаж, типа Чаплина». Наш герой, как это принято в чаплиновских фильмах, попадает в ситуацию сложного выбора и ищет пути решения. А потом уже, в процессе работы над картиной, герой стал любить Чаплина, носить смешные ботинки и рассуждать о его картинах в диалогах с немцами. Ну, и главные темы схожи – тема Чаплина – это тема маленького человека, никогда не сдающегося. У нас тоже тема маленького человека, который попадает в жернова оккупации и пытается выжить.

– Герои Чаплина при этом пытаются помочь ближнему…

– Наш герой тоже пытается это делать. В меру своих сил. Но при этом он неустанно борется за жизнь своей семьи. Он знает немецкий язык, и его фактически насильно привлекают в качестве переводчика в немецкую военную полицию. Для него это колоссальная дилемма – как жить, как существовать в этих условиях. С одной стороны, он боится за семью, с другой стороны, страшно не хочет служить у немцев. Это драматическая ситуация выбора и вынужденного компромисса, очень актуальная для наших дней.

– Какая драматическая ситуация подтолкнула вас к тому, чтоб поменять нашу вторую древнейшую (по первому образованию Андрей Прошкин журналист. – «НИ») на профессию кинорежиссера?

– Я на самом деле очень любил кино с детства. Я бывал на площадках, поскольку я сын режиссера (Александр Прошкин – известный российский кинорежиссер. – «НИ»). Но в 17 лет довольно опасно пойти учиться на режиссера – нужно иметь жизненный опыт, знание мира. Отец отговорил меня поступать во ВГИК в этом возрасте. Но, собственно, журналистом я после МГУ не работал, а работал режиссером в программе Володи Мукусева «Объясните простому человеку», потом я работал у Карена Шахназарова в программе «Двадцатый век в кадре и за кадром».

– Если бы вам пришлось работать по первой специальности, какие темы и направления вы бы выбрали сегодня? Что вы сами смотрите по телевизору?

– Практически ничего. Футбол. И фильмы иногда. Как ни странно, изредка – юмористические программы. Но в целом меня очень мало радует наше телевидение. Скажем, заниматься общественно-политической журналистикой на нем стало абсолютно невозможно. Та самая история компромисса, которую мы снимаем, сегодня вообще очень актуальна, а уж в журналистике особенно.

– Нет ощущения, что вы прячетесь в кино от жизни?

– Что значит – я прячусь от жизни? Это и есть жизнь! Конечно, мы в первую очередь живем на площадке. Но это не значит, что я ушел в это дело и ничего больше меня не интересует. У каждого в жизни есть свое предназначение. Все мои картины очень плотно связаны с сегодняшней жизнью. И картина «Орда» о четырнадцатом веке, и эта картина о сорок первом годе.