Здравствуй, дерево

Выставка символично разместилась во дворе Музея архитектуры, в так называемой «Руине» – полуразвалившейся усадебной постройке. Торчащие деревянные балки под потолком, дикий холод («Руина» не отапливается) вступают в диалог со снимками. А на снимках сплошная идиллия. Избы, шале, дачи и пляжные павильоны. Авторы подборки заявляют: только дерево создает комфорт, теплоту и ни с чем не сравнимый домашний уют. В качестве иллюстрации – два здания под заголовком «Жилище»: с одной стороны старейшая хижина (скорее даже хибара) американских переселенцев XVII столетия, с другой – новомодный «Дом-коробка» финского архитектора (на девятнадцати квадратных метрах зодчий умудрился втиснуть все нужные одному человеку отсеки). При невероятной аскетичности оба показательно человечны.

Проект «Параллели» родился из фотоальбома: англичанин Уилл Прайс объездил весь мир в поисках самой интересной деревянной архитектуры. Понятно, что по этой части лидируют Япония (в силу почти религиозного почтения к традициям), Финляндия и пока еще Россия. Снимки Прайса пришлись очень кстати – как раз сейчас на фоне московских панелей дерево (что бы из него ни делали) выступает как аристократ в обществе бастардов. И там, где русская архитектура скатилась до голых квадратных метров, деревянные дома еще пытаются сохранить благородство. Иными словами, если где-то в Москве (точнее, в Подмосковье) и есть постройки мирового уровня, то в массе своей они деревянные. Дабы показать, что создано в дереве за последнее десятилетие, было придумано к каждому прайсовскому шедевру подобрать пару – по возможности русскую. Получается, с одной стороны, резной наличник из российской глубинки, с другой – тот же наличник, превратившийся в ироничный фасад у английского бюро FAT.

Все пары на выставке выстроились в большой архитектурный словарь. Здесь имеется «прозрачность», «цилиндр», «куб», «трансформируемость». Полсотни метафор и понятий, которые можно применить к экспериментам с деревом. Устроители экспозиции настаивают, что дерево способно спасти нашу цивилизацию от обезличивания: ведь даже банальный сруб по фактуре – уже произведение искусства.

Но нельзя не признать очевидный факт: во всех городах мира (и Москва по этой части – лидер) деревянная архитектура погибает. Дерево живет относительно недолго, а когда речь идет о противопожарной безопасности, и вовсе отметается. Если сегодня в городе и возникают деревянные строения, то все они показательно вычурны – точно такой же экзотикой в начале ХХ века были стекло и бетон. Например, последнее деревянное сооружение Москвы, – воссозданный дворец XVII века в Коломенском, – чистой воды фикция: досками там обшит железобетонный каркас. И даже там, где дереву по природе надлежит лидировать – за городом, на дачах, – оно все чаще вытесняется стеклянными и металлическими каркасами. Может случиться так, что лет через десять любое более-менее пожившее деревянное сооружение автоматически попадет в разряд памятников. К слову, сейчас самое старое сооружение в этом материале датируется 826 годом. Правда, эта японская пагода «ремонтировалась» несколько раз и вряд ли сохранила хотя бы одно аутентичное бревно.

В России с деревом ситуация как всегда полярная. С одной стороны, имеются уникальные постройки мирового значения (вроде церквей в Кижах). С другой – именно в загородных коттеджах где-нибудь в Пирогово архитекторы проявляют креативность и оригинальность. Все, что посредине – деревенские и провинциальные дома, – влачит жалкое существование, стесняется своей деревянности и всячески обстраивается кирпичом. Как раз в то самое время, когда остальной мир буквально холит и лелеет любой брусок и щепку.