Чего не пропил географ

Герой картины, провинциальный интеллигент с биологическим образованием, уставший от безденежья и попреков жены, устраивается в школу на единственное вакантное место учителя географии. Ни знания предмета, ни навыков преподавания у него нет, но для образованного и находчивого мужика это не страшно – научится по ходу работы, тем паче что географию на выпускных экзаменах не сдают. Конечно, хороший человек – не профессия. Но ученикам, право слово, иногда важнее видеть на уроках человека с легким характером и доброй душой, не озабоченного пресловутой «педагогической дистанцией», нежели образцового педагога. Тем более что он без потерь для репутации, а то и на «браво!» выходит из затруднительных ситуаций, в которые попадает по своему легкомыслию или из-за учеников, устраивающих ему проверки на вшивость. Один номер с описанной тряпкой (которого, кстати, не было в первоисточнике, одноименном романе Алексея Иванова) дорогого стоит, не говоря уже о преодолении искушения ответить взаимностью на влюбленность ученицы.

Так что, положа руку на сердце, трудно сказать, кому из отечественных киноучителей отдать предпочтение – «правильному» историку Мельникову из знаменитого фильма Станислава Ростоцкого «Доживем до понедельника» в исполнении Вячеслава Тихонова или раздолбаю Служкину, сыгранному Константином Хабенским, на которого, как кто-то заметил, можно смотреть так же бесконечно, как на бегущую воду и волнуемую ветром листву. Особенно если вспомнить, что реальный, а не кинематографический преподаватель истории в советской школе, вынужденный приспосабливаться к изгибающейся «линии партии», – фигура скорее жалкая, чем вызывающая уважение.

Но больше всего привлекает в непутевом персонаже Хабенского то, как он соотносится с нашей литературно-кинематографической традицией, идущей от Онегина и Печорина к Иванову и Треплеву и далее к героям «Утиной охоты», «Полетов во сне и наяву», «Осеннего марафона» и другим «лишним людям на рандеву», с которыми его сразу стали сравнивать, отмечая главным образом их несомненное сходство. Хотя не менее существенно и различие. Все перечисленные лица в той или иной мере обладали романтической аурой – в наибольшей Печорин, в наименьшей – Бузыкин из «Марафона». Служкин же – принципиально неромантический и даже не трагикомический, а, скорее, комический герой, но не в обычном значении этого слова, а в том, в каком его употреблял Чехов применительно к своим пьесам. В то же время он, как было сказано выше, не терпит фиаско на пресловутом рандеву, да и в семейной жизни тоже. И, что самое важное, он куда свободнее их, скованных общественными условностями даже тогда, когда они их нарушают.

Он, конечно, лишний на карьерной лестнице, в мире нуворишей, в идеологической клаке, в гламурной тусовке и на государственной службе. Но при этом не чужой среди своих и не свой среди чужих, а просто свой мужик, чья компания, ей-богу, предпочтительнее многих иных. И, что не менее важно, он – герой и вместе с тем антигерой нашего времени, времени нулевых и десятых, когда стали гаснуть поднятые перестройкой надежды на выход страны из колебательного режима, который философ Николай Розов назвал «колеей российской истории».

P.S.

В противовес только что написанному стоит привести, увы, типичное зрительское мнение из Интернета о фильме, основанное на школьном представлении о типичном как о преобладающем или общераспространенном: «Я так и не понял – что хотели показать нам создатели фильма. Типичного современного интеллигента? То есть большинство учителей пьют перед уроками, курят прямо в окно классной комнаты у всех на глазах и бросают окурки на козырек у входа. Или все же захотели показать нетривиальную историю жизни и так называемой деятельности отдельно взятого морального урода, который живет, как ему хочется, плевать хотел и на свою семью, и на своих учеников, которые из-за него чуть не отправились на тот свет? Если так, то где здесь отражение нашего времени, «героем» которого, по словам режиссера, является этот самый псевдогеограф?»

Комментарии, думается, излишни – как выражались в Древнем Риме, sapienti sat – разумному достаточно.