Остатки – сладки?

По идее, я пишу о том, что вижу, – такова уж профессия арт-обозревателя. Вот открывается выставка, на вернисаже, полном благодарственных речей, наиприятнейшие люди – музейные и галерейные сотрудники – очень надеются, что ты, критик, посодействуешь в приобщении зрителей к прекрасному. «Вы же видите, – говорят они, – все обошлось, выставка достойная. Что еще желать? Уж напишите в газете, как тут хорошо».

И до поры до времени большего я не желал. Садился и писал: привезли интересную выставку Сальвадора Дали в Пушкинский. Доставили ее как подарок из города Фигерас, где неистовый Сальвадор с супругой Галой сделал себе прижизненный музей-памятник. Все счастливы, у ГМИИ очереди под дождем. Ведь в нашей стране нет ни одной живописной картины Дали. А тут целых два десятка! То, что они не самого первого эшелона, не шедевры и в альбомах не занимают главные страницы – это другой разговор. Кого за это порицать? Кто виноват, что жадный до гонораров художник лучшие вещи продавал меценатам? Хорошо, хоть что-то осталось в государственном испанском ведении и доехало в Год Испании до Москвы.

Дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. А если хотите «настоящего» Дали – уломайте десяток музеев и частных коллекционеров, оплатите многомиллионные страховки, обеспечьте комфортную доставку и охрану. В общем, нужны интеллектуальные и материальные затраты. А с этим у нас ох как туго.

Но на прошлой неделе я понял, что назрело и наболело. Пора уже писать о том, чего не вижу. Чего нет и что не привезли. Почти одновременно в топовых музеях столицы – в Кремле и Третьяковке – открылись две выставки, где гости вынуждены были довольствоваться остатками былой роскоши. Роскошь эта осталась за кадром. Но каждый из музеев усиленно делал вид, что ничего не произошло – что все так, как надо.

В Кремле наслаждались платьями и аксессуарами великого модельера начала ХХ века Поля Пуаре. Выставка «Король моды» – очень умный проект про культуру модерна. К тому же кремлевские сотрудники тему знают как никто. Они явно хотели блеснуть умением показывать моду не хуже, чем в Пушкинском: до того в Кремле отлично представили сокровища Лалика и Фаберже.

Но тут, если говорить грубо, произошел облом. Из-за скандала вокруг библиотеки Шнеерсона (американский суд считает, что Россия должна возвратить хасидские книги, попавшие в госхранение после революции), музейный обмен с США почти заморожен. Оттого и получилось, что «Метрополитен-музеум» не дал едва ли не самые эффектные платья Пуаре. В Кремле вынуждены были затыкать дыры на скорую руку – что сильно заметно. Особенно это видно в сравнении с выставкой Пуаре, которая четыре года назад прошла именно в «Метрополитен» – вот уж где был класс и мощь. Шум на весь мир, звезды на вернисаже, восторженные колонки в прессе. У нас – открыли, и слава богу.

Но если Кремль еще можно понять – тут дело политическое, – то с Третьяковкой вышла совсем уж глупая история. Еще в феврале к Году Италии объявили выставку одного из самых интересных живописцев эпохи Возрождения Антонелло да Мессины. Его произведения должны были приехать из Сицилии (родины художника). Такому проекту позавидовал бы Эрмитаж (да и вообще любой музей Европы). Потом выставку долго переносили. И вот торжественно открыли... четыре небольшие иконки. «Отцы церкви» из Палаццо Абателлис в Палермо и крохотная «Мадонна с младенцем». Вещи не то что не первого ряда, а вообще маргинальные (Антонелло больше известен портретами). Я задал на пресс-конференции вопрос: «Почему не привезли то, что заявляли? Где лучшие картины?» Ответ: «Музеи Сицилии не хотели расставаться с шедеврами». А кто с ними хочет расставаться? Но ведь как-то делались выставки Антонелло да Мессины в других местах (одна из самых громких – в Риме). В Москве же получился полный пшик. Обидно и за Третьяковку, и за Год Италии.

И тут начинаешь задумываться: что с нами не так? Почему в последний момент нас спокойно могут «кинуть», отказать, извиниться, но отвернуться? И мы ничего не в силах сделать. Никто не спорит: мы – великая держава. Но так получается, что в искусстве мы все чаще выпадаем из топовых списков. Наши музеи давно не создают выставок мирового уровня (если не считать таковыми бесконечный экспорт икон и Малевича за границу). Мы, в отличие от арабских шейхов, не способны привлечь выставочные шедевры деньгами. Ни интеллектуального, ни материального авторитета у нашей арт-среды пока нет. И в этой ситуации только и остается, что писать о невидимом. Или об остатках, которые не то чтобы очень сладкие.

Автор – арт-обозреватель «НИ»