Писатель Михаил Задорнов

А к вам я пришел, потому что, надеюсь, это будет не только вам, но и мне интересно. Может, вместе что-то важное поймем про себя. Может, это и читателю будет интересно. Другое дело – что ко мне журналисты приходят брать интервью часто. И практически всегда относятся к тому, у кого берут интервью, очень потребительски: не зная про него ровным счетом ничего, приходят, быстро задают провокационный вопрос и так же быстро уходят. Даже не зайдя на концерт. О чем тогда может идти разговор? И в последнее время я всем журналистам, которые просят меня дать интервью, говорю: «Пойдете на концерт – дам, не пойдете – нет!»

– То есть вы так заполняете залы?

– Да-да (смех), чтобы ощущение переаншлага было. Нет, я и с другими слоями населения веду работу (Смех.) Но с журналистами отношения особые. Когда спрашивают: «Это вы Жванецкому тексты пишете – или Жванецкий вам?», трудно в бешенство не прийти. И испытывать к журналистике любовь. При этом я сам себя называю журналистом. Одно время я и был журналистом.

– Это когда вы шесть лет носили рассказы в «Литературку», а вас не печатали?

– Было такое дело. Там «Клубом 12 стульев» руководил (после того как два его предшественника уехали в Израиль, а оттуда в Штаты) некий Резников. Так он мне говорил: «Ты русский, чего нам тебя печатать?» (Смех.) Он заикался, в точности как Михалков. Я прихожу, приношу очередной рассказ, в комнате полно людей. Он быстро читает и говорит: «С-с-старичок, говно написал!» Я, красный, как рак, говорю: «А если что-нибудь изменить?» – «Все равно, с-с-старичок, говно будет!» И сейчас я вижу – он часто ставил верный диагноз.

– Простите, к слову, а как Николай Павлович Задорнов, прославленный советский романист, автор исторических эпопей, к вашим начинаниям относился?

– Сначала очень плохо. Но в 68-м году друзья позвали меня отдыхать с ними в Сочи, а папа сказал: «Что тебе с ними ездить! У меня знакомый профессор ботаники организует экспедицию на Курилы. Давай-ка я тебе туда устрою рабочим». И я поехал – как раз на те острова, из-за которых у нас споры с японцами. Когда я вернулся, написал повесть – подражание модным тогда Анчарову и Гладилину – «Точка пересечения». Про любовь девушки с одного из этих островов и юноши из Риги. Две судьбы, две непараллельные прямые, которые пересеклись и больше не сойдутся. Папа прочитал то, что я написал: «Три страницы хорошие»…

– А всего там сколько страниц было?

– Двести шестьдесят восемь. (Смех.)



«Шолохова с Фадеевым я встречал на горшке»



– Вы сказали, что почти не читаете газет. Потому что чукча не читатель, а писатель?

– Во-первых, я читаю книги. Довольно много для современного писателя, тем более работающего в жанре эстрады. Но меня не интересует ничего из того, что не о вечности. Второе: я читаю то, что мне приносит электронная почта. Мой почтовый ящик полон писем, в основном жалоб. Людям некому жаловаться, так они пишут мне. Я знаю, у вас есть рубрика «Письма президенту», но пишут туда нечасто – нет ответной реакции. Не знаю, может, откроем рубрику «Жалобы Задорнову»?..

– Давайте! Но вообще и вы намекнули, и наши коллеги поговаривают, что у вас со СМИ, и прежде всего с ТВ, отношения напряженные.

– Если и так, то не по моей вине. В свое время шли переговоры о программе на REN-TV, поскольку у меня со вторым каналом отношения испортились настолько, что они стали обо мне заказные статьи печатать. И люди, которые тогда еще были в руководстве REN-TV, мне говорили: «Чего ты так на американцев катишь, будто они тупые?» Можно подумать, Задорнов известен только одной этой фразой. Но почитали бы вы письма из моей электронной почты – что пишут молодые ребята не из России, а из США, куда мне въезд наглухо закрыт! По сравнению с их рассуждениями о западной политкорректности мои слова об американской тупости – не людей, а образа жизни – детский лепет. Я от одного из моих корреспондентов узнал, например, что в Америке проверили на политкорректность… «Белоснежку и семь гномов». И разнесли в клочья. Знаете, почему? Потому что гномы – все белые! (Смех.) Да, так вот REN-TV канал купили немцы, купленные Чубайсом. На днях встречаю тех самых людей, которые были в руководстве каналом, и они говорят: «Ой, Миша, ну какие ж они тупые!» (Смех.)

– А если не секрет, отчего у вас испортились отношения с людьми на ТВ?

– Потому что жанр, которым Россия может гордиться (вспомним хотя бы то, что делал Райкин), сегодня на ТВ угробили. Они ведь не о зрителях думают, а о том, как бы друг другу завалить рейтинг, не забыв при этом заработать на рекламе. Я вышел из игры – вышел из Агентства по охране авторских прав, которому ТВ юридически должно для меня отчислять какие-то копейки за каждое появление на экране. Хотя правила игры они все равно нарушают. У меня было с Эрнстом соглашение, и он меня по-джентльменски год не показывал. А потом Первый стал крутить какие-то старые записи… Я кричал на гендиректора РТР самыми нецензурными словами за его неуважение к зрителям. После чего он сказал: «Мы больше никогда Задорнова показывать не будем». Все равно показывают! Между рейтингом и чувством собственного достоинства они выбирают рейтинг...

Расстались мы с Галкиным тоже интересно. Гусман позвал меня выступить на «Нике», а я ему взамен посоветовал Галкина, которого Юлик еще не знал, и он сначала отнекивался, а потом позвонил: «Это здорово!» Галкин проснулся знаменитым, и я сказал: «Не могу тебе платить столько, сколько ты заслуживаешь с сегодняшнего утра». Максим поменял «крышу», и мы до сих пор в прекрасных отношениях.

– А как получилось, что вы стали на вечерах Евтушенко читать его стихи? И не хочется ли вам обратный вариант прокрутить – чтобы он на вечерах Задорнова читал его рассказы?

– Вы попали в точку. Евгений Александрович предложил мне сделать такую программу, чтобы он читал мои вещи, а я – его. Но я думаю, лучше каждому делать свое дело. А что касается моего участия в его вечерах – я воспитан на стихах Евтушенко, читал их в самодеятельности. Увидев, что у молодых снова просыпается интерес к поэзии, я чисто интуитивно стал искать Евтушенко. Разыскал в Алабаме: «Давайте сделаем концерт на двоих!» – «А кто вы такой?» Я объяснил, он что-то такое вспомнил. Появившись в Москве, пришел на мой концерт и, зайдя потом за кулисы, сказал: «Делаем на двоих!» И получилось. В зале, в Кремлевском дворце, к моей радости, были в основном молодые лица. Когда я рассказал им со сцены, кто такой Евтушенко и что он для меня значит, весь зал – шесть тысяч зрителей – встал. Это для меня такая радость была! Я угадал, что Евтушенко может стать зажигалкой кое для кого из молодых…

– А вы – манком.

– Угадали.

– Ваш отец, Евтушенко, а кто-нибудь еще из писателей прошлого века обращал на вас благосклонный взгляд?

– «Мои встречи с великими»?.. Отец, не состоя в партии, был назначен руководителем писательской организации в Латвии, где вскоре я появился на свет. Союз писателей там построил Дом творчества и дачный поселок. И к отцу приходили Фадеев, Шолохов, Марков, Луговской... Всех их я выезжал встречать на горшке. Вот мои встречи с великими, их благосклонные взгляды... (Смех.) Подробностей не помню.

Кстати, недавно прочитал очередную гадость про Шолохова и еще больше укрепился в убеждении: те, кого в советское время называли великими, ими и остаются, несмотря на все происки Интернационала...



«Человек больше всего приобретает, от чего-то отказываясь»



– Михаил Николаевич, на Родине вы часто бываете?

– Каждый месяц. У меня там такая берлога есть, куда я люблю забираться. Одноэтажная, но пятизвездочная.

– В 90-х вы были президентом фонда, защищавшего права русских в Латвии.

– Не права, просто защищавшего. Слово «права» я вообще не понимаю. Не испытываю симпатии к тем, кто говорит, что они – защитники «прав человека». Для них превыше всего Конституция и какие-то конвенции, а для меня – нравственность. Я сам не очень нравственный человек, но Гоголь говорил: «Человека надо благодарить хотя бы за намерения». Мне хотя бы за намерения можно изредка говорить «спасибо», а правозащитники, как правило, или лицемеры, или глупцы. Так вот в том фонде мы пытались реально защищать не права, а людей.

Фонд и появился, и закрылся вполне в духе 90-х. Добро на создание фонда мне дал Ельцин. Причем в бане! (Смех.) Друзья мои, должен вам признаться, что когда проходил первый съезд народных депутатов СССР, я ведь был необычайно воодушевлен. А папа пришел, посмотрел трансляцию со съезда по телевизору и сказал: «Что те воры, что эти. Только эти будут посерьезнее». Папа совершенным ясновидящим был, ясно видел людей... Причем на годы вперед. Когда мне исполнилось десять лет, он отдал меня в секцию тенниса: «Тебе в жизни пригодится». Но, как в воду глядя, папа не знал, насколько это мне пригодится. Потому что в 90-м в Юрмале было мое выступление, на которое Тарпищев пригласил Ельцина. Я тогда делал пародию на Горбачева. Лучше всех это делал Евдокимов, он первый поймал это – «вы понимаете ли…», но Миша показывал Горбачева только нам, за кулисами. И другие пытались, но показать со сцены боялись. А у меня был рассказ о человеке, который всех учит говорить по-русски, а сам говорит безграмотно. И вдруг у меня сами по себе стали прорезаться на концертах евдокимовско-горбачевские интонации. Под общий восторг зала. И Ельцину, который был еще не президентом, а председателем Президиума Верховного Совета РСФСР, это понравилось.

Потом состоялся исторический матч: Коржаков и Задорнов – Ельцин и Тарпищев. А по окончании матча и посещения бара Ельцин с Коржаковым быстро исчезли, поскольку им рядом было, а нас с Тарпищевым полчаса несли по главной улице...

Нет, нельзя обо всем этом говорить всуе. Может, когда-нибудь обо всем этом я напишу роман. Потому что за несколько лет, проведенных в ельцинском окружении, я поумнел на всю оставшуюся жизнь.

Короче, рассказал я Ельцину, что происходит в Латвии. Он выслушал меня и сказал: «Будем людям помогать. Создавайте фонд». И мы начали работать. Перевезли три тысячи российских военнослужащих за свой счет. Очень много помогали детям. Две тысячи инвалидных колясок развезли по больницам. До сих пор прихожу навещать в больнице кого-нибудь из родственников и вижу: наша коляска стоит. Причем распределяли коляски тоже в духе 90-х: посол России в Латвии, тамошний епископ РПЦ, главный авторитет и я. А понял я, что надо сворачивать работу, увидев, что помочь всем невозможно. К тому же надо было зарабатывать очень большие деньги, а к их заработку подключились бандиты. Была сделка на 1 миллион тонн нефти, о которой я договорился в Сургуте. Ездил туда концерты давать и договорился, что через Уфимский нефтеперерабатывающий завод фонду передадут этот миллион тонн. На сделке нас было 11 человек. В какой-то момент я встал и сказал: «Извините, но я ухожу. Потому что обещал Борису Николаевичу, что вся прибыль от таможенных льгот пойдет на благотворительность». Пацаны мне сказали: «Уважаем точку зрения». Я ушел. И никогда никаких на меня не было наездов. Но в живых от той сделки осталось двое: я и еще один, который эмигрировал в Америку, сделал там пластическую операцию и не имел больше дел с Россией…

– Неужели на вас, все-таки не только занимающегося творчеством, но и делающего шоу-бизнес, никогда не наезжали?

– В 89-м ко мне пришел авторитетный человек. Как я узнал позже, он был одним из 28 воров в законе, которые уже тогда создали в стране властную вертикаль. И, кстати, держал первое в стране казино. «Мне очень нравится, как вы выступаете, – говорит. – У вас есть проблемы?» – «Мне деньги за книжку не платит одно издательство», – говорю ему, естественно, о том, о чем в тот момент душа болит. – «Адрес можно записать?» Я дал адрес, он ушел, через пару дней позвонил, мы договорились пообедать в ресторане Дома литераторов. Тут он адрес не спрашивал – интеллигентный человек, знал, где это.

Принес он мне в ресторан полный полиэтиленовый пакет денег. Причем пришел туда без охраны – маленький, креветка такая сморщенная. Сидим, обедаем. Он говорит: «У меня к вам одна просьба». Мне поплохело. Хотя с Ельциным я еще не знаком. «У меня, – говорит авторитет, – жена вторую «сессию» сдала, то есть вышла после второй сидки. – Она из Одессы, нам надо ехать на Брайтон, нас туда пригласили, а так как у нее такое прошлое, ее нигде не берут на работу. Вы не могли бы оформить ее своим литературным секретарем?» – «Ради бога!» – «Но с условием: я буду вам переводить 150 рублей, а вы ей будете за вычетом налогов выплачивать, чтобы не было ощущения каких-то наездов». Я ее оформляю. И вскоре еду на три дня давать концерты в Ялте. И был там на меня наезд. Я не растерялся, сказал этим пацанам: «Позвоните в Москву моему секретарю!» И дал им телефон. Через день мне позвонил муж-авторитет и сказал: «Она им все объяснила, спи спокойно». (Смех.) Дальше тоже было смешно. Когда вернулся в Москву, Вика Токарева спросила: «Ты был в Ялте?» – «Да». – «Сколько ты заработал?» А надо сказать, Вика очень умна и когда по глазам мужчины догадывается, что он ей скажет, сразу теряет к нему всякий интерес, а когда не догадывается, это ее возбуждает. «Вика, – говорю, – нехороший вопрос». – «Миша, но я должна-а зна-а-ать», – со страстью в голосе. – «Вика, я там заработал 90 тысяч». Она смотрит на меня своими прекрасными глазами и говорит: «Как это сексуально». (Смех.) Это вы можете печатать – Вике только на пользу пойдет.

– Про то, продолжается ли сегодня ваше творческое сотрудничество с авторитетами, спрашивать не будем. Но вот вас часто упрекали в том, что за счет дружбы с Ельциным вы поселились в этом доме злосчастном...

– Правильно упрекали!

– А какая там теперь атмосфера?

– Если бы наши политики вели себя так, как ведут себя в этом доме, в стране был бы порядок. Но вообще-то бывшие мои соседи разъехались по дачам. В том доме в основном их дети живут. И я, потому что у меня дачи нет...

– Булат Окуджава – еще один из кумиров вашего поколения – всю жизнь держался принципа: подальше от сильных мира сего, подальше от власти. А у вас была противоположная ситуация. Вам это по-человечески и творчески не повредило?

– Мне это помогло. Я нашел силы преодолеть соблазн стать кремлевским тамадой. Я думаю, человек больше всего приобретает, когда от чего-то отказывается. Мне один астролог составил гороскоп. И указывает на те самые годы: «Там были какие-то события?» – «Были». Он попал точняк, прямо по компьютеру. – «Какие у вас жуткие потери». – «Да. Но для меня это были сказочные приобретения».

Вы упомянули Окуджаву – знаете, у меня давным-давно был с ним разговор. Я был еще «подающим надежды» и ездил с группой писателей по Волге как представитель молодого поколения. Компания фантастическая: Евтушенко, Вознесенский, Токарева, Юнна Мориц… И после очередного выступления Окуджава меня спросил: «Скажите, вот вы хорошо выступаете, почему же такую гадость пишете для артистов?» – «Я хочу иметь свои 200 рублей в месяц и тогда буду свободен и смогу писать только для души». Окуджава ответил: «Мне многие говорили так. И ни один еще не сдержал обещания. Никто, если за деньгами пошел, не возвращается писать только для души»… Я всю жизнь помню эти слова. Мне бы хотелось, чтобы Окуджава сверху, глядя на меня, сказал: «Да, бывают исключения из правил...»



«Мы не ленивые, мы – самодостаточные»

– Вы всегда были, скорее, сатириком, нежели юмористом, по крайней мере при пяти правителях. Как вы оцениваете нынешнюю действительность?

– Не так плохо, как ее оценивает сегодня большинство людей, имеющих возможность оценивать ее публично. Мне повезло, я много езжу по России. И такие открытия в каждой поездке! Недавно отдыхал на Алтае – как это здорово было! Когда меня спросили, зачем я туда поехал, я ответил: «Чтобы не потерять веру в людей». В Хабаровске пришла журналистка брать интервью и спрашивает: «А как вам наш Амур нравится?» Ну кто в Питере меня спросит: «А как вам наша Нева?» В Сибири голосуют девчонки на дорогах, их подвозят – и это не проститутки. И с них не берут деньги. С точки зрения политики время для решения вопроса, как обустроить Россию, очень удачное, потому что сейчас очень много людей к этому готовы. Людей не отформатированных. И время, по-моему, работает на них. А вовсе не на тех подруг олигархов, с которыми я был в прошлом году на Тибете. Олигархи своим подругам открыли бутики, но так как в бизнесе эти бизнес-леди ни фига не понимают, они ищут счастья на Тибете. Да и на Рублевку к ним уже не попы ездят, а ламы. Попы обещают загробную жизнь, а ламы – будущую. Такая жизнь подороже будет! Я видел трех банкиров, которым лама предсказал, что в следующей жизни они будут Александрами Македонскими. Этот лама, подозреваю, никого, кроме Александра Македонского, не знает. (Смех.)

– Или все банкиры на одно лицо...

– Да-да! (Смех.) Короче, оказался я на Тибете в компании дам с Рублевки. Летим вокруг Эвереста на маленьком самолетике. Он пробурил пузатые облака, Эверест уходит прямо в космос, я не верю глазам, вдруг слышу: «Миш, а правда, что в Катманду золото дешевле, чем в Эмиратах?» (Смех.) – «Как тебе не стыдно, смотри – Джомолунгма!» – «Ага, но в Катманду – дешевле?..»

На Западе о России судят по таким бизнес-леди, а большинство русских любят представлять как ленивых. Это неправда. Мы не ленивые, мы – самодостаточные. На Алтае, на озере Телецкое, в пять утра любуюсь рассветом и вижу: выходит мужичок, заводит полудырявую лодку дырявым мотором, чухает на середину озера, ловит тайменя, возвращается. Мы с ним варим уху, сидим, разговариваем, и нам по фигу, какие нынче проценты в банке! Главная проблема сегодня – поиск общего языка. Чтобы власть и народ, богатые и бедные, Москва и Россия вкладывали в слова одни и те же значения.

Я в последнее время – хотя со словом работаю больше тридцати лет – увлекся раскапыванием смыслов, этимологии привычных слов. «Маны» (деньги) – от арийского слова «манить», «заманивать», «обманывать». «Менеджер» – обманщик. «Администрация» – ад-мне-страх. И теперь главное слово – «демократия». «Демос»... Все Немцовы и Хакамады говорят, что это народ. Так, да не совсем: демос – та часть народа, которая могла участвовать (в силу опять-таки того, что она только часть) в выборах. Но какие чувства руководят теми, кто выбирает? Корыстные! «Он обещал казнить, завоевать, а нас озолотить!» Выборщиками руководят демонические чувства. Слово «демос» – от слова «демоны». И демократия – власть демонов. Кого мы выбираем? Того, кто лучше организовал рекламу. Кто лучше ее

организовал? Тот, у кого больше денег. У кого их больше? У того, кто больше наворовал.

Прислушиваться к языку – значит вникать в смысл слов и понимать, где плюс, где минус. Россия может вернуть плюс и минус на свои места. Что, по-моему, начало происходить. Вот свет. Он рассеянный, и мощности мало. Но если 10 процентов фотонов вибрируют в одной частоте – это лазерный луч. В России достаточно 10 процентов думающих в одной частоте людей, чтобы началось просветление. Другой вопрос – как их собрать.

Все люди делятся на три категории – просветленные, бунтари и обыватели. Просветленные – это идея, бунтари – это мотор, а обыватели – это, увы, удобрение истории. Политики думают, что они – идея, а они – пенка, верхний слой удобрения...

Ну что, нагнал я тоски на вас, друзья мои? (Смех.)

– Быть сатириком – это быть или бунтарем, или королевским шутом. Вы шутом быть отказались. Наезжают ли на вас не бандюки, а те, от кого зависит, услышит ли вас публика? Возможно ли возрождение в России цензуры, которая творила произвол триста лет?

– Я не очень верю в ее возрождение. Раз я на сцене все еще выступаю, ее просто нет. Другое дело – телевидение. У меня из программы недавно вырезали байку о том, как Путин приехал в губернский город и ему там сказали: «Мы этот храм возвели с вашей божьей помощью!» А он не обратил внимания и ответил: «И впредь будем вам помогать». Цензура, которой многие журналисты боятся, не вернется, потому что полно людей, которые тем же самым занимаются за сумасшедшие откаты – зачем им еще содержать цензоров? У нас функции цензоров сегодня исполняют торгаши. Но Бог создал нас по своему образу и подобию – наверное, он хочет нас видеть не торгашами, а творцами.

– Но что нужно делать простому человеку, чтобы иметь право называться творцом и чтобы всем жилось радостнее?

– Никогда не оправдываться: «А что я могу сделать?..»

Расскажу притчу. Два представителя обувных фирм приплывают на необитаемый остров. Один звонит по мобильному на континент: «Алло, мы здесь бизнеса не делаем – никто не носит обувь!» А второй звонит и говорит: «Какой мы классный сделаем бизнес – здесь еще ни у кого нет обуви!» Я живу по принципу: любая проблема может стать началом успеха. Принцип работает.

Еще одна притча – из моей жизни. Подъезжаю как-то на монтаж своего концерта в «Останкино». Мой водитель паркуется. Подбегают секьюрити: «Здесь нельзя!»

Увидели меня: «Ой, извините, если б мы знали, но мы же никто. Мы ничего не можем сделать». Иду на монтаж. Сидит девушка-монтировщица. Я ей говорю: «Почему вы кусок про Путина вырезали?» – «Понимаете, ну я же никто». Я звоню продюсеру. Он говорит: «Миш, ты чего? Кто я такой? Я всего-навсего продюсер этой компании». Звоню заместителю самого главного начальника (самого главного не было). – «Ты пойми, все идет сверху, мы только выполняем, кто нас будет слушать?..»

Идем в туалет с продюсером. Перед туалетом совершенно по-советски стоит стул, и к нему наискось приставлена доска. А внутри уборщица моет пол. Продюсер говорит: «Пропустите, это Задорнов». Я ему: «Ты еще скажи, что я в одном доме с Ельциным живу!» И тут уборщица разгибается и говорит: «Ельцин, Задорнов – мне все по херу! Потому что я человек независимый!»

И не пустила!..

(Хохот, аплодисменты.)