«В блокадном Ленинграде он ел краску»

Русский авангард начала XX века во всем мире признан классикой, да только в современной России он считается довольно сомнительным искусством. Чтобы преодолеть это несправедливое предубеждение, Русский музей в последние годы устраивает экспозиции, которые иначе, как просветительскими акциями, не назовешь. Вспомним хотя бы нашумевшую выставку двухлетней давности «Приключения «Черного квадрата», – вокруг этого знаменитого «жупела супрематизма» русская интеллигенция спорит до сих пор. Из памятных выставок того же ряда – прошлогодняя «Круг Малевича». И вот сегодня очередь дошла до показа творческого наследия Николая Суетина – его графики, архитектонов и суетонов (слово, придуманное самим художником).

В юные годы Николай Михайлович Суетин учился в кадетском корпусе в Петербурге, а после Первой мировой войны, попав в Витебск, бросил военную карьеру – с головой окунулся в художественное творчество. Став учеником Казимира Малевича, Суетин с восторгом принял революционный энтузиазм тех лет и решил создавать новое пролетарское искусство, которое «должно перевернуть весь мир». Учась в Витебском художественно-практическом институте, Суетин возглавил сообщество студентов-супрематистов (Творком УНОВИС), а в 1922 году вслед за Малевичем уехал в Петроград. Самые значительные работы художника возникли, пожалуй, именно в городе на Неве. Здесь рождались его необычные геометрические идеи оформления нового революционного быта – мебели, тканей, интерьеров, архитектуры. Работая на фарфоровом заводе, он вместе с Казимиром Малевичем и своим другом супрематистом Ильей Чашником придумал супрематический фарфор – особых «половинчатых» форм чашки, тарелки, чайники, кофейники. Расписывалась эта посуда стремительно пересекающимися и перетекающими друг в друга линиями, овалами, квадратами и треугольниками. Суетин и Малевич стали авторами архитектонов и «суетонов» – этаких супрематических игр с кубическим пространством, в которое они втискивали все, что должно составлять быт человека новой эры – победившего пролетариата. Кстати, в 1932 году Николай Суетин стал главным художником Ленинградского фарфорового завода и занимал этот пост до 1954 года, до конца своих дней. Последним «супрематическим сумасшествием» художника считается разработка сценария и оформления похорон Казимира Малевича в 1935 году. Он соорудил учителю черно-бело-зеленый супрематический гроб-архитектон, в головах которого вместо иконы стоял знаменитый «Черный квадрат». Надгробный памятник на могиле Малевича в Немчиновке (под Москвой) Суетин выполнил в форме черного куба, то есть того же квадрата, только трехмерного. К сожалению, этот куб не сохранился.

Как рассказала «Новым Известиям» заместитель директора Русского музея Евгения Петрова, музею принадлежит большая коллекция фарфора Суетина. «Кроме фарфора у нас есть графическо-оформительские работы Суетина витебского периода, это фрагменты оформления Витебска к советским праздникам 1920–1921 годов, росписи трамвая, – говорит Евгения Петрова. – Из поздних работ у нас есть эскизы к его неосуществленному полотну «Победа», он задумал его в блокаду. Ведь художник пережил всю войну в Ленинграде. Есть и живописная работа «Женщина с пилой» конца 1920-х годов».

Как подчеркнула Евгения Петрова, основная часть работ, составивших экспозицию, предоставлена дочерью Николая Суетина, архитектором Ниной Николаевной Суетиной. «Думаю, Николай Михайлович был бы счастлив, доживи он до такого события, – сказала корреспонденту «НИ» Нина Суетина. – Ведь, по сути, при жизни он ни разу не удостоился персональной выставки, а после смерти прошло уже 53 года, и, в общем, это его первая персональная выставка. К середине XX века его имя прочно забыли, несмотря на заслуги художника, невзирая на то, что он пережил в Ленинграде блокаду. Перед оформленной Суетиным в новом стиле в 1942 году могилой Александра Суворова в Александро-Невской лавре принимали присягу отправляющиеся на фронт бойцы. Во время блокады он делал эскизы замерзшего города, голодал настолько, что ел краску. После войны он создал Музей обороны Ленинграда, который был со скандалом закрыт властями в 1949 году. И после этого вандализма художник несколько лет жил в ожидании, что его вот-вот посадят. Но его больше не трогали, хотя переживания подорвали здоровье. После смерти Николая Михайловича очень многое пропало, были украдены его живописные работы, вся его мастерская на Пионерской улице была разгромлена. Я бережно храню оставшийся у меня архив и работы отца и после своей смерти все завещаю Русскому музею. Мои наследники знают, что ничего не получат, пока не передадут Русскому музею все работы моего отца».