Posted 11 февраля 2009,, 21:00

Published 11 февраля 2009,, 21:00

Modified 8 марта, 07:38

Updated 8 марта, 07:38

Узурпатор желтой краски

Узурпатор желтой краски

11 февраля 2009, 21:00
В театре «Практика» режиссеры Эдуард Бояков и Виктор Алферов представили пьесу Саши Дагдейл «Подобия», посвященную британскому живописцу Джозефу Мэллорду Тернеру. Премьера прошла в Музее имени Пушкина в рамках одной из самых громких московских выставок – «Тернер. 1775–1851», привезенной лондонской галереей «Тейт». Роль

Современники Джозефа Мэллорда Тернера называли его живописцем «золотых видений, великолепных и прекрасных, хоть и не имеющих субстанции». Косноязычный гений Тернер задумал изобразить солнце во всем его великолепии: добиться такой правды в передаче солнечного освещения, какой до него не бывало. Задуманное удалось настолько, что испугался великий Констебль: «Тернер сошел с ума, он пишет одним шафраном и индиго». А негаданные наследники – французские импрессионисты будут поклоняться своему британскому предтече и восхищаться его открытиями.

На выставке Тернера в Пушкинском музее представлены работы художника, выполненные на разных этапах жизни. Можно проследить изменения техники, приемов, подходов. Но потрясает и цельность этого изменчивого художника, всегда рисовавшего «то, что он видит перед собой»: Тернер с одинаковой достоверностью изображал виды Венеции, английские пейзажи и последний вечер накануне Всемирного потопа.

Объясняя побудительные мотивы, подвигнувшие ее на написание пьесы, Саша Дагдейл во вступительном слове посетовала, что Тернер находится в сознании широкого зрителя где-то на обочине. И его потрясающая долгая жизнь, способная дать материал для любого романиста диккенсовского толка, привлекает пока только искусствоведов.

Свою пьесу «Подобия» Саша Дагдейл написала в форме монолога художника, который подглядывает за закрытой дверью за толпящимися перед его картинами посетителями, комментирует увиденное, перескакивая на те или иные моменты собственной биографии: от наполеоновских войн до эпизода, когда привязанный к мачте корабля он три часа наблюдал бурю, чтобы ее правдиво нарисовать. Тернер доругивается со своими критиками и художниками-оппонентами (прежде всего с Констеблем). Щедро формулирует свое видение художественных задач, апеллирует как к собеседникам и сообщникам к солнцу и буре.

В своей только что вышедшей книге «Путешествие без конца» Лев Додин пишет о потере в нашем театре техники кантиленой речи, на которой настаивал Станиславский: «Попробуйте заставить артиста, самого известного, самого народного, причем народного не только за то, что он играет положительные роли, но и за то, что он талантливый человек, произнести фразу, занимающую пол-абзаца как одну мысль!» Вениамину Смехову в роли Тернера эта задача удается. Пьеса Саши Дагдейл звучит в его исполнении почти как белый стих. В его исполнении Тернер становится художником-поэтом, чувствующим не только поэтические созвучия красок, но и законы сцепления слов. Усталый, мудрый человек подводит итоги жизни, и, оглядываясь на пройденный путь, видит его освещенным солнцем.

Над просветительскими задачами театра принято подтрунивать, хотя более достойные цели пока никто не предложил. Вечер в Музее Пушкина стал приятным свидетельством возвращения просветительских задач если не в практику театра, то хотя бы в театр «Практика».

"