Posted 10 ноября 2004,, 21:00

Published 10 ноября 2004,, 21:00

Modified 8 марта, 09:37

Updated 8 марта, 09:37

Занавес!

Занавес!

10 ноября 2004, 21:00
Вчера Союз театральных деятелей (СТД) постановил: обратиться к президенту, премьер-министру и парламенту с просьбой остановить театральную реформу. Иначе, если верить уважаемым режиссерам и артистам, после 1 января 2005 года российский театр умрет.

О том, что правительство готовит пакет законов, которые убьют большинство театров страны, лишив их госфинансирования, «Новые Известия» уже писали. Однако до сих пор во многих театрах знали о реформе на уровне слухов, ведь документы писались чиновниками в тайне от профессионалов. Вчера основные параметры реформы были оглашены.

Видимо, решив, что самого факта рассекречивания законопроектов более чем достаточно, глава Федерального агентства по культуре Михаил Швыдкой на заседание СТД приехать не смог, хотя его там ждали. «Наш министр культуры – это второй человек в мире по неуловимости после бен Ладена, – съязвил художественный руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин. – Я безуспешно бегал за ним три месяца, после чего решил, что когда-нибудь я его тоже не приму».

Впрочем, позиция г-на Швыдкого давно известна. «Понятно, что в условиях, когда государство намерено сократить бюджетный сектор, неминуемо сокращение, – не устает он повторять. – Но театрам, представляющим собою национальное достояние, таким, как Мариинский театр, Большой театр, Малый театр, Александринский театр, МХТ, БДТ, – можно не опасаться». Однако, помимо шестерки «имперских» театров, в стране сегодня сотни коллективов, так или иначе финансируемых государством (из федерального и муниципального бюджетов). Как будут складываться их судьбы, пока не ясно ни чиновникам, ни руководителям театров, ни артистам.

Злополучные законопроекты собравшимся зачитала и прокомментировала профессор Елена Левшина. Суть реформы в том, что правительство изменит организационно-правовую форму и способ финансирования государственных театров. Нет, им не предлагают стать частными – просто те же бюджетные деньги станут распределять по-другому. Как считают в правительстве, более эффективно.

На первый взгляд единственное неприятное последствие этой бюрократической процедуры – очередная гора бумажек, которые придется утвердить. Зато театры получат больше самостоятельности в финансовых вопросах. Но если всмотреться, в документах обнаружатся подводные камни. Во-первых, в ходе реструктуризации театры ликвидируют как юридические лица, заберут у них все имущество, а потом создадут новые юрлица, которым вернут собственность назад.

Зная нашу жизнь, члены СТД боятся, что чиновники отобрать-то отберут, но вот отдать забудут.

Во-вторых, у некоторых театров появятся попечительские советы, которые займутся стратегией хозяйственного развития. Режиссеры считают, что «попечители» в погоне за длинным рублем начнут диктовать творческим работникам, что и как ставить. «Это же возрождение цензуры и худсоветов!» – заявила Левшина. В-третьих, государство придаст своим театрам одну из трех организационно-правовых форм – бюджетное учреждение, автономное учреждение и государственное муниципальное автономное некоммерческое учреждение. Они отличаются степенью финансовой самостоятельности. Раздражает театральных деятелей то, что правительство будет само решать, какой театр во что преобразовывать.

Советник министра культуры Тамара Гудима попыталась защитить точку зрения правительства: «Эти законопроекты не поступили на рассмотрение не только в Госдуму, но даже в кабинет министров. Поэтому я рада, что вы так вовремя собрались. Мы просто хотим вписать культуру в рынок!»

Тут зал не выдержал. «Бред! Угроза!» – закричали с мест солидные театральные деятели. «Низзя!» – громче всех настаивал руководитель Театра эстрады Геннадий Хазанов. Г-жа Гудима сразу отыграла назад: «Мы считаем, что культура по сути не рыночна. Могу вас заверить: президент Путин считает, что нужно принимать новый закон о культуре».

Затем к микрофону подошел Константин Райкин и назвал точную дату заката русского театра: «1 января 2005 года согласно постановлению правительства у театров, в том числе моего, исчезнут внебюджетные счета. Это значит: из 100% необходимых средств государство заберет те 80%, которые мы зарабатываем самостоятельно, и оставит только 20%, выделяемых из госбюджета. Актеры, привыкшие к достойным зарплатам, уйдут. Парадокс: я буду вынужден закрыть «Сатирикон», потому что он успешен. Затем закроются и менее прибыльные театры».

«Дополнительные доходы театр зарабатывает не на государственном здании, а на собственном интеллектуальном ресурсе, поэтому внебюджетные средства должны оставаться у театра», – поддержал режиссера ведущий российский специалист в области театрального менеджмента, профессор Александр Рубинштейн.

Закончил Райкин жестко: «Наше собрание – коллоквиум на тонущем корабле. Государству разрушить театр – как два пальца об асфальт. Оно и более серьезные вещи уничтожало. Поэтому надо собрать самых известных членов СТД и потребовать личной встречи как минимум с Фрадковым, а лучше с Путиным. Потому что до 1 января осталось мало времени, и без указаний сверху правительство реформу не остановит».

Поднялась Елена Драпеко – некогда Лиза Бричкина в фильме «А зори здесь тихие», а ныне депутат Госдумы – и пообещала, что парламентарии во что бы то ни стало остановят реформу, губительную для традиционного репертуарного русского театра: «Мы – ваши единомышленники. Мы сделаем все возможное. Я передам ваши просьбы председателю комитета Госдумы по культуре Иосифу Кобзону». По реакции зала стало ясно, как горячо верят театральные деятели в депутатское радение о культуре. Председатель СТД Александр Калягин театрально хмыкнул, а Армен Джигарханян назвал комитет по культуре словом, которое нельзя печатать в газете. Сидевший рядом Марк Захаров с ним согласился.

В конце концов главрежи и худруки решили требовать личной встречи с президентом и разошлись под собственные аплодисменты. В фойе у выхода стоял скромный молодой человек в строгом костюме и молча раздавал приглашения на семинар «Как привлекать средства на социокультурный проект: технология работы со спонсорами». Мэтры прошли мимо него, не заметив.

Между тем тревожнее всего сейчас не в Москве, а в регионах. Ведь в столице у театров есть надежда на поддержку прессы, на общественное мнение, наконец на мировое профессиональное сообщество, которое может вступиться за именитых коллег. К примеру, когда несколько лет назад московские власти решили закрыть театр Анатолия Васильева, поток возмущенных писем театральных деятелей со всего мира и статьи в центральной прессе заставили Юрия Лужкова пересмотреть и в конечном счете отменить свое решение. На кого же надеяться провинциальным коллективам?

Выяснить положение вещей в театральной провинции «НИ» попытались на примере Якутии. Там самих документов никто еще не видел (до вчерашнего дня они обсуждались за закрытыми дверями). Отсутствие информации порождает волну пересудов и слухов. К примеру, в самом Якутске, где проживает около 220 тыс. жителей, сейчас упорно циркулируют слухи, что из шести театров города останется три: Академический драматический театр им. Ойунского, Академический театр оперы и балета и Академический театр русской драмы. А Национальному театру танца, Государственному театру юмора и сатиры и Государственному цирку придется выживать без государственной поддержки. Тем временем в Нерюнгри действует всего один профессиональный театр – Нерюнгринский государственный театр актера и кукол, но никто не дает гарантий, что городские власти решат оставить его на бюджете.

Как показывает история, репертуарный театр не может существовать без поддержки государства. В случае, если он такой поддержки лишается, ему остается либо самораспуститься, либо превратиться в дешевый балаган времен нэпа, способный конкурировать разве что с казино и ресторанами, либо, наконец, вернуться к средневековым порядкам «дикой антрепризы», когда бесправные актеры погорелого театра на своих двоих бороздили просторы страны.




За шаг до цензуры

"