Странности на фоне страсти

«Окно в Европу» открылось семейной драмой Веры Сторожевой по сценарию Натальи Назаровой «Компенсация» с Гошей Куценко (блудный отец), Любовью Толкалиной (его вторая жена), Владимиром Епифанцевым (следователь) и тремя юными актрисами: Ириной Горбачевой, Полиной Куценко и Анфисой Медведевой в ролях его дочерей. Фильм рассказывает о том, как старшая и средняя дочь после смерти матери отправляются искать бросившего их 15 лет назад родителя. Едут они вроде бы с мирными намерениями, но, когда отец, столкнувшись с ними на улице, не узнает дочек, похищают его младшую дочь от второй жены и начинают шантажировать папашу, дабы стребовать с него денежную компенсацию за обездоленное детство.

Коль скоро проблема сатисфакции заменена проблемой компенсации, и неразрешимый моральный вопрос подменен решаемым материальным, хотелось бы узнать, как обстояло дело с алиментами. Но авторы фильма делают вид, будто это понятие им так же неизвестно, как старшим сестрам и, вероятно, их покойной матушке. А то ведь не поздно совершенно легитимным порядком взыскать с найденного батюшки столько, что ему мало не покажется. С дурных девиц спрос, конечно, небольшой. Но почему создатели картины, которые снимают откровенно назидательную историю, «забывают» напомнить несмышленым зрителям о такой воспитательной вещи, как законное изъятие у ветреных родителей части доходов в пользу детей?!

Не вполне искреннее поведение авторов (а оно продолжается до самого финала) неизбежно влечет за собой недоверие зрителей. И фильм, который должен был разбередить душевные раны сотен тысяч, если не миллионов женщин и стать укором совести такому же количеству мужчин, и на десять процентов не срабатывает так, как мог бы сработать, если бы сценарист с режиссером меньше думали о том, как обвести зрителей вокруг пальца, а больше заботились о том, как сделать безупречно убедительными обстоятельства, в которых действуют персонажи.

Пример уже полной неадекватности автора относительно собственного произведения – фильм Людмилы Гладунко «Для начинающих любить». Вот как аттестует свою героиню режиссер, она же сценаристка: «Ирина, будучи существом поэтичным и чистым, воспринимающим жизнь через свои трогательно-детские стихи, столкнувшись с подменой и неспособностью любить, пытается начать свой путь...»

А вот как та же героиня в исполнении Анны Казючиц воспринимается сторонним взглядом: половозрелая девушка, страдающая недержанием девичьих стишков, без зазрения совести ложится под бывшего мужа своей родной и страдающей по нему тетки, к которому неровно дышит и ее мать. А когда ее похищают бандиты и за солидный куш отпускают, предварительно отымев, вместо благодарности любовнику за спасение из рук негодяев героиня сбегает от него на деревню к бабушке.

Теперь откроем невидимую для авторских глаз бессознательную истину этого милого сюжета: в лице насильников героиню настигло возмездие за квазиинцестуальный грех, который она совершила. Если бы эту историю написал Софокл, а поставил Гордон Крэг, она могла бы потрясти. Написанная и поставленная Людмилой Гладунко, она вызывает стеб, поскольку сознание создательницы фильма находится на том же уровне, что сознание героини – обе как бы не понимают, что первая из них совершила грех. А Немезида, которая выходит не из суперэго автора, а из его «ид», то есть подсознанки, ничего, кроме насмешки, из психологически подготовленного зрителя исторгнуть не может.

Вспоминается старая женская песня «Виновата ли я, что люблю?», которая, как всем известно, заканчивается суровым вердиктом: «Виновата сама, виновата во всем, еще хочешь себя оправдать. Ах, зачем, ах, зачем в эту лунную ночь позволяла себя целовать?» Когда кинообозреватель «НИ» спросил исполнительницу главной роли Анну Казючиц, задумывалась ли она сама или с подачи режиссера о вине и греховности своей героини, она ответила: «Нет», – исчерпывающе объяснив фальшь картины.

Впечатление от начала фестивальной программы было бы угнетающим, если бы не фильм Андрея Кавуна «Детям до 16-ти...», поднявший тонус как минимум киножурналистско-кинокритической аудитории фестиваля. Это снятая в современной короткомонтажной, лаконичной и интимно-откровенной стилистике история драматических любовных заблуждений и ошибок юности, накладывающих мучительный отпечаток на взрослую жизнь. Задача, которую решали сценарист и постановщик, требовала большой тонкости психологических мотивировок и прецизионной точности при кастинге. Такую картину могла бы погубить малейшая неточность в диалогах и актерском исполнении. При этом на роли нужно было отобрать как можно более молодых, то есть не очень опытных актеров. Кавун нашел единственно возможный выход из этого противоречия – пригласил молодых ребят, совмещающих жизненный опыт с актерской школой. Хороши все актеры, но особенно впечатляет игра Анны Старшенбаум, героиня которой на наших глазах претерпевает несколько внешних и, главное, внутренних метаморфоз. А в последней сцене безупречно входит в образ старшей, чем она, женщины, в интонациях которой, несмотря на явно устроенную жизнь, сквозит горечь пережитых разочарований.

Остается только удивляться, что после столь аналитически-проникновенной ленты две участницы фестиваля, признаваясь в том, что она произвела на них большое эмоциональное впечатление, сказали, что постараются предотвратить возможность ее просмотра их отпрысками (девушкой пятнадцати и юношей семнадцати лет). То есть выразили намерение не допустить, чтобы что-то предостерегло детей от повторения родительского пути.