Смех фон Триера

Конечно, экспериментом в определенном смысле является любой фильм. В то же время опыты фон Триера принципиально отличаются от естествоиспытаний. Классический ученый-экспериментатор имеет дело с независимой от него природой, законы которой он хочет постичь. Фон Триер же экспериментирует с реальностью, которую выстраивает сам.

«Самый главный босс» вполне подходит под определение «производственного фильма»: все его события происходят в офисе маленькой фирмы, занимающейся информационными технологиями, и раскрывают отношения нескольких сотрудников с хозяином конторы, который хочет «кинуть» своих работников и продать ее некоему исландцу. Хитрость в том, что этот хозяин когда-то убедил своих подчиненных в том, что он всего лишь рядовой сотрудник, а истинным хозяином является некий американец, не показывающийся в Дании и общающийся с сотрудниками только по Интернету. А поскольку покупатель требует личной встречи с продавцом, хозяин, во что бы то ни стало желающий сохранить инкогнито, нанимает актера, чтобы тот исполнил роль американского босса.

Условия игры придуманы лихо, причем с учетом сразу нескольких факторов современного менеджмента: анонимности руководства, страхом ответственности и повсеместным переходом на безличные электронные коммуникации. Интересны и некоторые психологические повороты. Например, когда мнимый владелец фирмы проявляет полную неосведомленность в ее делах и в самих информационных технологиях, сотрудники начинают теряться в догадках, прикидывается он дураком или же для «самого главного босса» необязательно вникать в то, чем занимается его компания. Ведь хозяин и управляющий – вовсе не одно и то же.

Менее убедительно развитие сюжета. Выясняется, что Равн (так зовут реального хозяина) не предупредил нанятого актера об отношениях, которые ранее «виртуальный босс» установил с сотрудниками. И тот вынужден угадывать, на какие прошлые обстоятельства ему намекают служащие. Ставить исполнителя в положение, в котором его легко разоблачить – не в интересах хозяина, зато в интересах режиссера фильма. Фон Триер хочет показать зрителям, как мнимый босс будет выкручиваться из серии затруднительных ситуаций. Иными словами, Равн, который режиссирует всем, что происходит в фирме, – на самом деле внутриэкранный представитель фон Триера, выполняющий в фильме его задания. Равн прячется сначала за виртуальным, затем – за мнимым боссом.

Другая особенность экспериментаторства датского режиссера состоит в том, что оно слишком умозрительно. Ларс фон Триер – своего рода средневековый схоласт. Схоласты верили: их сознание настолько точно отражает действительный мир, что для изучения его законов нет нужды проводить физические эксперименты, а вполне достаточно порассуждать. Знаменитый датчанин верит, что способен воспроизвести на киноэкране и Америку, которую он видел только по телевизору, и фирму, о деятельности которой имеет такое же слабое представление, как актер, изображающий в его фильме босса. Эта слабость – в абстрактности. Разница между триеровским представлением о фирме и действительной фирмой равна разнице между словом «стул» и конкретным стулом, имеющим множество признаков, отличающих его от других стульев. И когда фон Триер переносит свое представление на экран, получается всего лишь схема, чрезвычайно бедная сравнительно с объектом, который она призвана воспроизвести. Хитроумие режиссера на этот раз приводит лишь к тому, что о его новом фильме интересно рассуждать, но смотреть его так же скучно, как разглядывать два кружочка и четыре палочки, с помощью которых ребенок изобразил знакомого вам человека. Конечно, многие большие художники похожи на детей, но не до такой же степени.