Posted 10 апреля 2005,, 20:00
Published 10 апреля 2005,, 20:00
Modified 8 марта, 09:35
Updated 8 марта, 09:35
Министр культуры и массовых коммуникаций РФ Александр Соколов
– Александр Сергеевич, судя по вашим недавним заявлениям, сегодня в отечественной культуре назревает кризис. Это действительно так?
– Если говорить о кризисе, то сегодня он выражается в несоответствии того потенциала, которым наша культура располагает, и возможностей реализации и развития этого потенциала. Я говорю сейчас не столько о столицах, по которым привыкли мерить уровень культуры, сколько о провинции, о которой у нас в прессе вспоминают не часто. Там ведь живут замечательные люди, прекрасные мастера. Нельзя забывать, что и за пределами Садового кольца рождаются замечательные идеи и проекты, которым люди посвящают порой всю свою жизнь. Это тоже – наша с вами российская культура, которая требует внимания и поддержки. Но государственная поддержка выражается не в словах, а в деньгах и в некоторых организационных усилиях, которые могут быть только из федерального центра обеспечены. А что бы ни говорили о росте экономики, возможности государства, как раньше, так и сейчас, ограничены. В последнее же время сложилась ситуация, когда фактически мы разрываем слово и дело – свои обещания и их выполнение. В этом смысле, если хотите, действительно можно сказать, что назрел кризис.
Но кризис ведь можно по-разному воспринимать. Это не значит, что нужно хвататься за голову и кричать «караул» – это удел слабых. Удел сильных – ставить задачи и их решать. Мне бы хотелось именно в этом направлении направить все развитие событий.
– Как же государство собирается поднимать культуру провинции, если в этом году финансирование государственных программ урезано по сравнению с предыдущим годом, да и в сравнении с первоначальными планами?
– Понятно, что возможности государства ограничены. Но ведь идеальных условий для развития культуры в России никогда не было. Сейчас главная сложность, стоящая перед государством, – в выборе приоритетов.
Не так давно в Москве прошло обсуждение проблемы реконструкции двух главных театров страны – Мариинского и Большого. Совершенно ясно – это святыни, символы России. Даже когда шла война, страна об этом не забывала. Когда в здание Большого театра попала бомба, последствия были оперативно устранены, ремонт был сделан в кратчайшие сроки.
Сейчас не война. И реальные возможности государства таковы, что финансирование этих проектов ставит знак большого вопроса над другими проектами, которые в не меньшей степени требуют государственной поддержки и участия. Я имею в виду целый ряд очагов культуры, проектов, связанных с библиотеками, архивами, музеями. Список их действительно велик. И все они также имеют свою историю, судьбу, они дороги и ценны многим поколениям россиян. Но как раз в регионах, в провинции свести концы с концами очень непросто.
Теперь важно не потерять те проекты, которые уже близки к завершению. Было бы большой ошибкой устроить сейчас долгострой из тех объектов, которые уже находятся на финишной прямой. Сейчас правительством утверждается концепция федеральной целевой программы «Культура России, 2006–2010 годы». Мы ее представили давно, она проходит согласование и уже должна быть подтверждена цифрами бюджета. Программа содержит просчитанный по срокам, по масштабам финансирования конкретный план. Это, пожалуй, самый сложный этап согласований, потому что всегда финансовые министерства стоят на позиции оптимизации расходов и максимального сокращения всех плановых заявок.
– Последние десять лет Минкульт заявлял о том, что культура идет резко в гору и ее финансирование увеличивается. Говорили, что доля культуры в федеральном бюджете совсем скоро превысит 3%. Но в последние пару лет происходят прямо противоположные процессы – государство сокращает ассигнования, заявляет, что готово передавать учреждения в ведение регионов, избавиться от памятников культуры. Почему так происходит?
– Никто не говорит о том, что государство отрекается от культуры. Общий вектор развития определен как передача полномочий от центра в регионы, и определен правильно. Ведь, посудите сами, настоящий хозяин там, где находится объект культуры. Именно на местах виднее, как этими объектами культуры распорядиться, как их лучше поддерживать, заботиться о них и развивать. Поэтому сегодня необходимо прежде всего заботиться о том, чтобы не осталось бесхозных учреждений культуры.
– А вы не боитесь, что регионы начнут избавляться от объектов культуры, которые они не в состоянии будут финансировать, и музеи, дворянские усадьбы просто пойдут с молотка. Не боитесь, что в результате культура в России останется ни с чем?
– Это реальная опасность. Более того, уже есть признаки того, что такая ситуация складывается. Бороться с ней можно разными путями. Во-первых, нужно, конечно, упредить такое развитие событий в законодательстве. Сейчас дорабатывается 131-й федеральный закон, который будет введен в действие с января 2006 года. Времени немного, но все-таки его достаточно, чтобы проработать все положения, которые воспрепятствуют подобному развитию событий. Работа ведется совместно с комитетом по культуре Государственной думы. После целого ряда консультаций поправки к закону будут внесены на рассмотрение правительства. Но законодательство – лишь часть вопроса. Во-вторых, чтобы избежать неправильного хода дел, необходим живой контакт с руководителями регионов, ведь очень многое зависит от губернаторов.
Безусловно, в регионах средств гораздо меньше. Доля участия в финансировании культуры субъектами Федерации колеблется от 0,22 % до 17% консолидированного бюджета. Нетрудно догадаться, что 17% выделяет Москва, а 0,22% – Амурская область, то есть те регионы, которые являются дотационными и для которых, конечно, деньги найти очень трудно.
– Вы считаете правильным передавать памятники культуры в частные руки?
– В принципе, да. Зачастую просто нет другого пути. Но необходимо прежде всего точно знать, что именно передается. Поэтому мы сейчас работаем над реестром памятников. У нас ведь, как оказалось, нет даже информации о том, сколько таких памятников. А ведь только на основе фактической научной информации можно будет предпринимать реальные шаги. Сегодня нужно, во-первых, выяснить, чем мы располагаем. Во-вторых, создать перечень объектов, которые не будут приватизированы ни под каким видом. И, в-третьих, должны быть разработаны схемы субвенции, то есть обременяющие обстоятельства приватизации, невыполнение которых влечет за собой штрафные санкции или отбор памятника обратно. То есть это уже должна быть жесткая договоренность между потенциальным собственником и государством, на основе которой возможен контроль за дальнейшим развитием событий. Вот такова совокупность проблем, которые мы сейчас прорабатываем и решаем.
– А что вы думаете по поводу театральной реформы, против которой выступают многие известные артисты и режиссеры? Александр Калягин, Константин Райкин и другие говорят о том, что в результате этой реформы могут закрыться сотни региональных театров.
– Полемика эта давняя. И, как мне кажется, она продуктивна. Ведь действительно, театральные деятели раньше других почувствовали опасность многочисленных рисков, связанных с реструктуризацией бюджетной сферы. Пусть и в слишком эмоциональной форме, но они заявили об этой опасности, которая может коснуться не только театров, но также музеев и библиотек. При разработке общей стратегии регулирования бюджетной сферы проблемы вышли наружу. Причем реформы именно в сфере культуры оказались наиболее уязвимыми и сложными для реализации.
Но ведь эти проблемы назрели не вчера. Просто стало очевидно, что пришло время их решать нам всем вместе. Очевидно, что здесь так много своих нюансов, так много своих внутренних закономерностей, что, не учтя их, мы действительно многое начнем безвозвратно терять. Поэтому полемика деятелей театра, обсуждение процессов реформ, сегодня крайне необходима для дела. Замечу, что среди театралов есть и своя внутренняя полемика, поскольку некоторые, более-менее успешные в экономическом плане театры готовы рискнуть. Другие же совершенно не намерены отрываться от государственной поддержки, поскольку понимают, что рынок может их накрыть с головой и раздавить экономически. Поэтому главное сегодня решение, к которому склоняются все, – это право выбора, предоставленное самому театру. Театр должен, исходя из своих ресурсов, принять решение, в какой форме собственности он будет жить дальше.
– Насколько полемика театралов способна реально повлиять на подготовку соответствующих законов?
– Хочу надеяться, что будет внесен целый ряд поправок. Важно, что сейчас удалось предотвратить скороспелые решения. Главное, чего боялись деятели театра, – не проясненного статуса попечительских советов. Традиция попечительских советов в России уже сложилась. Было бы катастрофой превращать их в подобие контролирующего, надзорного органа, о чем говорили многие. Попечительский совет, который будет влиять на репертуарную политику, исходя из экономики, сегодня не нужен театру. В таком случае мы потеряли бы огромную часть классического, да и экспериментального репертуара, поскольку ни тот, ни другой экономически не оправдан.
– Вы, защищая интересы культуры, часто полемизируете с другими членами правительства…
– Думаю, у меня нет оснований полемизировать больше или меньше, чем у любого другого министра. Когда обсуждаются серьезные проблемы отрасли на заседании правительства, без полемики редко обходится. Моя должностная обязанность полемизировать, защищая тот или иной проект. Многое зависит и от того, в каком масштабе мы видим ту или иную проблему. Если говорить о декабрьском заседании правительства, то это наивысший масштаб, потому что тогда речь шла о стратегиях государственной политики в области культуры. Понятно, что острота полемики соответствовала масштабу проблем. А в мае мы на правительстве будем обсуждать вопрос о музеях-заповедниках. Тут уже локальная, но тоже острая проблема, поскольку начинаются открытые посягательства на заповедные земли вокруг музеев – для строительства коттеджных поселков. Понятно, что споры будут, но, конечно, уже совершенно иного уровня. Не бывает на правительстве обсуждения вопросов, в котором не высказывались бы различные точки зрения. Это совершенно естественно.
– Ваш главный оппонент в спорах на заседаниях правительства – Министерство экономического развития?
– Это оппонирование опять же неизбежно, поскольку МЭРТ хорошо знает общий объем ресурсов государства. Всегда начинаем дискуссию предложения с заниженного уровня финансирования, и тут, конечно, нужно отстаивать и объяснять необходимость именно такого, а не другого подхода. В итоге же вырисовывается некая усредненная и оптимальная позиция. В личном плане у нас очень хороший контакт с министром экономики Германом Грефом, и недавно мы в очередной раз обсуждали проблему и Большого театра с его финансированием, и Мариинского, и проблему сведения в единое этих потребностей с другими, о чем мы с вами сегодня уже говорили: Так что у меня нет оснований особенно сетовать на судьбу.
– В свое время министр печати Михаил Лесин говорил, что саморегулирование на рынке СМИ приведет к тому, что России не понадобится Минпечати. Можете ли вы сказать, что в результате реформ произойдет саморегуляция в культурной сфере и в Министерстве культуры отпадет необходимость? Ведь во многих странах подобного министерства вовсе нет.
– Вы правы, в Америке, например, нет ни министра, ни министерства культуры. Но там ведь совершенно другой уклад жизни, нежели в странах Европы. Ведь даже психология поведения человека Нового Света отличает его от жителей Франции, Германии и других стран, где, кстати, такие министерства есть. Думаю, государственная поддержка культуры и в России останется в дальнейшем. Другое дело – в каком виде, в каком соотношении с привлеченными в культуру средствами. Сегодня очевидно, что уже четко определилась новая ситуация в сфере финансирования культуры, а следовательно, и скорректирована стратегия государства. Стратегия государственно-частного партнерства сегодня выходит на первый план в культурной сфере. Сейчас укрепление позиций напрямую зависит от принятия закона о меценатстве.
Взаимодействие государственного и частного капитала уже сегодня дает впечатляющий результат. После принятия закона о меценатстве мы ожидаем соответствующую активизацию среднего и малого бизнеса.
– В таком случае, будет ли разграничение в сфере финансирования культуры между государством и частными лицами и компаниями?
– Для меня разница между государственным и частным финансированием культуры сводится скорее к психологической доминанте. Государство в России приучило чиновника деньги «осваивать». И в механизме подобного рода «освоения» заложено множество искушений для чиновников. Поясню. Поскольку механизм освоения по своей природе неуклюж, чего скрывать, он порождает коррупцию, пустившую очень глубокие корни. В частном капитале средства не осваивают – их дают на определенные цели, а затем строго смотрят, как они используются и расходуются. То есть уровень контроля там значительно выше, и рациональность вложений очевидна.
Государству есть чему поучиться у частного капитала. Кстати, у нас при министерстве уже несколько месяцев работает экспертный совет по государственно-частному партнерству, который изучает новый опыт, разрабатывает стратегии, да и реально помогает в различных сферах культуры. В основе его деятельности лежат живые конкретные проекты, рождающиеся в среде людей культуры и искусства, а его цель – поиск ресурсов для реализации этих проектов.
– Ни для кого не секрет, что частные компании предпочитают вкладывать средства в те проекты, что относятся к сфере развлечений. Но ведь вы сами не раз говорили, что культура – не сфера досуга?
– Я не против тезиса, а против того, чтобы ограничить представление о культуре этим самым тезисом. Важно, чем досуг заполняется, ведь его можно заполнить и наркотиками. Если мы будем и дальше смотреть на культуру, лишь как на сферу развлечений, то рискуем растерять ее моральный и нравственный потенциал, главные ее внутренние движущие силы. Поэтому сегодня как никогда важно заново пересмотреть роль творческой элиты, творческого работника – тех мастеров, которые сейчас фактически не защищены законом. Нам необходимы творческие союзы, которые смогут регулировать различные проблемы в своей сфере.
– Прошел год с тех пор, как вы стали министром. Налажено ли за это время взаимодействие Минкульта с подопечными федеральными агентствами и другими министерствами?
– Конечно, когда-то здесь были дополнительные сложности, связанные с тем, что практически в неизменном составе бывшие министерства перешли в статус агентства. Это касается и агентства по культуре и кинематографии, это касается и агентства по печати и массовым коммуникациям. То есть тот стереотип функционирования, который у них ранее сложился, фактически на протяжении этого времени утверждался в новых своих структурных очертаниях. Нам же, министерству, пришлось работать с новым коллективом, он был сформирован заново, пришли люди с взглядами, свежими и интересными, и вот тут возникла некоторая зона взаимного непонимания. Я не могу сказать, что к настоящему моменту такого рода проблемы удалось полностью разрешить.
– Александр Сергеевич, хватает ли у вас времени сегодня на научную работу?
– Это для меня принципиально важно. Я продолжаю преподавать в Московской консерватории, заведовать кафедрой теории музыки. В конце прошлого года у меня вышла книга, доработкой которой я занимался, уже став министром. Но, конечно, сейчас это все сведено к минимуму в силу тех многочисленных обязанностей, которые я выполняю на этом посту.
– А кино вы успеваете смотреть?
– Да, успеваю. Но если вы говорите о телесериалах, то я смотрю их только выборочно – на весь сериал мне времени не хватает. Но, чтобы почувствовать его специфику, иногда достаточно и пары вечеров.
– Что-то нравится из сериалов?
– Мне нравится, что российские исторические сериалы перехватили инициативу у бразильских и латиноамериканских «мыльных опер». И вообще, в кинематографе начинается волна подъема, и зритель потянулся на отечественные фильмы. И это произошло не за счет механических противодействий, типа квотирования иностранного кино, а за счет просто противопоставления другого кино. Я недавно был в Лос-Анджелесе, где разговаривал с лидерами американского кинематографа и призывал их к тому, чтобы они дали нам возможность посмотреть не на стереотипы, а на настоящие ценности Голливуда. Ведь у них, как и у нас, есть общий вал кинопродукции, а есть золотой фонд, который у нас практически не известен. Я подал там идею провести фестиваль «Настоящий Голливуд» и получил ее одобрение. Возможно, совсем скоро американцы проведут подобный фестиваль в России, где покажут действительно великое кино.
– Вы много говорили о засилье безвкусицы на телевидении. Не было ли у вас желания попробовать себя в роли телеведущего?
– Я не склонен к шоу-бизнесу, и вообще я не игрок на рынке. Мое появление на экране, думаю, целесообразно для разъяснения позиции государства в области культурной политики и призыва к объединению усилий для решения проблем.
Справка «НИ»
Александр СОКОЛОВ родился 8 августа 1949 года в Ленинграде. Окончил музыкальную школу имени Гнесиных, историко-теоретический факультет Московской государственной консерватории им. П.И.Чайковского. В 1981 году защитил кандидатскую, а в 1992 году – докторскую диссертацию. С 1979 по 2001 год преподавал в Московской государственной консерватории им. П.И.Чайковского. С 2001 по 2004 год был ее ректором. 9 марта 2004 года назначен министром культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации. Доктор искусствоведения, профессор, заслуженный деятель искусств РФ, лауреат Государственной премии РФ в области литературы и искусства.