Актер Александр Граве:

– Александр Константинович, в Театре Вахтангова вы застали великих корифеев. Как, на ваш взгляд, театр сильно изменился с тех пор?

– Конечно, изменился. И той атмосферы Театра Вахтангова возродить не удастся уже никому. Слишком изменилось время: молодежь другая, режиссеры, артисты. Теперь я больше половины молодых артистов не знаю. А в прежние времена даже представить такое было невозможно: мы держались большой семьей. После спектакля не расходились – обсуждали, кто и как сыграл. Было очень важно не расплескать тех традиций, которые пытался сохранить после Вахтангова Рубен Николаевич Симонов.

– Почему теперь все иначе? Может быть, причина в том, что коммерция ворвалась в искусство: съемки в сериалах, в рекламе…

– Видимо, да. Но я воспитан в таком коллективе, где считалось, что коммерция с вахтанговской культурой не совместима. По той же причине стараюсь не смотреть современные фильмы о войне. Под общим влиянием криминала в них просочилось много чернухи. А люди на войне были чистыми – поверьте фронтовику. Потому что на войне все люди меняются. Становятся отзывчивее, внимательнее, честнее. Сейчас стальные двери ставят и все равно грабежей полно. А во время войны мы слышали, что началась бомбежка – настежь открывали двери и окна, чтобы дом не рухнул от взрывной волны – а сами бежали в убежище, где могли просидеть и полдня, но знали, что квартиру никто не ограбит. Сейчас это кажется парадоксальным, но в 1945 году советские солдаты, войдя в побежденный Берлин, старались бороться, чтобы однополчане не проявляли мести к побежденным фашистам. Месть не к лицу победителям.

– Вы помните, как узнали о начале войны?

– Шел утренний спектакль «Фельдмаршал Кутузов», я был еще студентом и играл в массовке. За кулисами рабочие сцены стали шептать, что выступал по радио Молотов: Германия объявила войну Советскому Союзу, несмотря на все договоры. Мы не верили, но в антракте на сцену поднялся военный чин и попросил военнообязанных явиться на сборные пункты.

– Спектакль на этом закончился?

– Нет, это сейчас бы спектакли во многих театрах закончились. А тогда и мысли такой не возникло. И хотя больше половины зала опустела, мы доиграли «Фельдмаршала…». Вскоре стали выступать перед солдатами и ранеными, наспех сколотили репертуар, но нам сказали, что нужны серьезные постановки, а у нас в походном арсенале кроме комедий ничего и не было. Куда деваться? Один из военачальников с трудом уговорил руководство, чтобы нам разрешили сыграть комедию «Свадебное путешествие» перед офицерами, командированными с фронта в Москву. Ожидали, что будет скандал: мол, какое может быть веселье, когда на фронте в этот момент гибнут люди? Но комедия у зала имела успех. И после этого руководящие чины сказали, чтобы артисты играли тот же репертуар. Нужна была разрядка, напоминание о мирной жизни, за которую мы воюем. …В 1944 году в Кракове мы играли комедию и привыкли, что зрительный зал смеется. А тут вдруг в зале рыдание. Прямо навзрыд плачут люди. Оказалось, что это девушки из только что освобожденного эшелона. Эшелон гнали в Германию. Их освободили и для реабилитации привели на веселый спектакль. Они увидели ту жизнь, от которой их оторвали.

– Позже наблюдения военных лет пригодились вам в театре?

– Не просто «пригодились». Я думаю, что так много мощных артистов появились во второй половине ХХ столетия именно потому, что они видели войну. Достаточно назвать артистов нашего театра – Николай Гриценко, Алла Казанская, Михаил Ульянов, Василий Лановой, Владимир Этуш, Юрий Яковлев, Юлия Борисова, Галина Коновалова и многие-многие другие.