Posted 9 января 2013,, 20:00

Published 9 января 2013,, 20:00

Modified 8 марта, 05:14

Updated 8 марта, 05:14

Почему утопились русалки?

Почему утопились русалки?

9 января 2013, 20:00
Экспозиция, посвященная 150-летию со дня рождения режиссера, выставлена в атриуме столичного Музыкального театра – того самого, что носит имена основателей, легендарных деятелей российского театра – Станиславского и Немировича-Данченко. Выставка называется «Дом, который построил К.С.».

Как сказал на открытии выставки музыкальный руководитель театра Александр Титель, у потомков «есть разные Станиславские – герой, скульптура, каменный гость, автор неукоснительной системы, из которой шаг влево, шаг вправо считалось побегом». В наше время, думает Титель, наверняка есть и такие зрители, кто не знает, чем именно занимался мэтр, и после выставки публика будет знать, что «Станиславский – не ресторан и не духи, а великий художник». Это, конечно, шутка, поскольку Константин Сергеевич в российской культуре личность мифологическая. Реплики «предлагаемые обстоятельства» и «не верю!» знают все, даже те, кто смутно помнит, кем именно Станиславский был. Деятельность его в драматическом театре изучена чуть ли не по минутам. Поэтому, организуя выставку, Музыкальный театр декларирует: мы не собираемся конкурировать с музеями или фондами, скажем, МХАТа или мемориальной квартиры. Мы просто хотим отдать должное великому человеку, имя которого носим. И это много, поскольку наследие режиссера в опере изучено не так детально, а дом на Большой Дмитровке обладает уникальным собранием исторических свидетельств.

Что тут можно увидеть? Эскизы декораций известных художников. Вот Симов с «древнерусским» стилем, вот Николай Ульянов в «Кармен» (оранжевые шали и черные плащи), вот Сарьян с цветуще-ориентальным сиянием (краски на одежках Шамаханской царицы из «Золотого петушка» слепят глаза). Тут же сатира на недавно свергнутое самодержавие – гротесковый грим полководца Полкана и царя Додона. Макеты «петербургских» декораций «Пиковой дамы». Типографские клише подписи Станиславского. Приветствие от строителей театра в честь 75-летия мэтра: подписали все, от кровельщика до главного бухгалтера. Выразительные зарисовки грима. Снимок Лемешева в роли Ленского. Средневековый антураж «Риголетто». Несколько костюмов, отвечающих принципу «критического реализма». Фото с героями дня: Станиславский с певцом Собиновым, летчик Чкалов и академик Шмидт в гостях у сотрудников театра. Виды старых пошивочных цехов: под тусклыми лампочками работницы вручную шьют роскошные наряды. И текст перевода на русский язык либретто «Севильского цирюльника», сделанного поэтом Антокольским. Многое показано впервые.

Без исторического контекста, в экспозиции почти отсутствующего, многие острые углы эпохи сглажены. Кажется, что в опере у легендарного режиссера все шло как по маслу. На самом деле великолепие рождалось в муках. Существует откровенное и горькое письмо (не представленное на выставке), которое Станиславский написал в 1919 году: «Ради заработка приходится устраивать оперную студию при Большом государственном театре. Дело в том, что господа большевики принуждают нас взять на себя весь Большой театр и говорят при этом так: Большой театр – труп и Художественный театр – полумертвец, вот их и надо соединить. Наш мертвец внес большую жизнь в труп Большого театра. Все очень оживились. Лужский с Немировичем ставят «Снегурочку», я же отказался наотрез работать сразу над постановкой и согласился только на студию. Большевики принуждены были уступить и предлагали миллионы на студию. Так ловят неопытных девушек, когда их заманивают и приковывают к публичным домам. Первая забота, чтоб они задолжали побольше. Но я на эту удочку не пошел, так как боялся, что к студии мгновенно присосутся жулики, которых так много теперь прилипло к театрам. Не заметишь, как из ассигнованных миллионов утечет добрая половина. Поэтому я предложил такие условия. Студия сама себя окупает – самими артистами». Из этой самой, в конечном итоге созданной вне Большого театра, оперной студии, о которой пишет Станиславский, и возник нынешний Музыкальный театр.

Выставка камерная – небольшой портрет оперного дома, «семейный альбом», как окрестили экспозицию на вернисаже. Но, хорошо представляя по экспонатам внешний вид старых постановок, немногое узнаешь о самой системе Станиславского в преломлении к опере. Об этом предупредили на открытии: выставка «не о самом Станиславском, а о его спектаклях». У стенда с «Пиковой дамой», правда, лежит пожелтевшая, выцветшая от времени распечатка стенограммы реплик режиссера. Если напрячь зрение, можно разобрать несколько фраз: он, кажется, критикует походку артистов на сцене – «такое впечатление, что у вас прострел в спине». Экспозиция построена серьезно, с академическим, можно сказать, уклоном, хотя толика смешного помогла бы зрительскому «усвоению» непростого материала, и народу около стендов толпилось бы больше. Тем более что была задача «вписать традиционную монографическую «музейную» выставку в пространство театрального фойе, учесть особенности восприятия исторического материала публикой, знакомящейся с выставкой лишь в течение 20-минутного антракта». Один пример. За мэтром, когда он делал замечания на репетициях, ходили секретари, записывая каждое слово. По рассказам сотрудников театра, сохранились стенограммы, в которых Константин Сергеевич наставляет хористок, поющих партии русалок в «Майской ночи». И вряд ли кто возражал бы против показа материалов, в которых для пущей сценической достоверности режиссер обязывал жительниц водоема воображать свои земные биографии: кем они были при жизни и почему утопились?

"