Актер Олег Гущин:

– Олег Иванович, вы когда-то мечтали стать губернатором острова Болдерая в Латвии, на котором родились. С гражданством проблем не возникало? Оно у вас все-таки двойное: российское и латышское...

– Возникало и не раз. Латвия ведь сейчас готова дружить со всеми, только не с Россией. У меня там постоянные суды: и из-за наследства (осталась недвижимость), и из-за гражданства. Латвийские власти четырнадцать лет требуют, чтобы я отказался от двойного, но я отвечаю: «Не-е-ет, ребята. Даже не мечтайте. Мало ли что произойдет!..» А сейчас так вообще все меняется: мэром Риги выбрали русского, пятьдесят процентов рижской Думы – русские. А на Болдерая 99% населения готовы проголосовать за меня как за губернатора.

– Если станете губернатором – бросите актерскую профессию?

– Вряд ли. Приеду туда – поговорим, подумаем. Все не так просто. Как раз на том месте, где я родился, восстанавливают храм. Церковные деятели звонят мне каждый день – они почему-то уверены, что я миллионер, раз меня по телевизору показывают – а я отвечаю, что будем делать все другими путями. На самом деле главное – собрать команду. Хорошую, крепкую команду исполнителей.

– Вы всегда добиваетесь того, о чем мечтаете. Захотели артистом стать – пожалуйста. Губернатором – уже почти стали. Знаете секрет?

– Я вот что скажу: добившись желаемого, вдруг понимаешь, что, невзирая на успех, по этому пути я больше не пошел бы ни за что. Если говорить об актерской профессии, то, когда молод, не чувствуешь ее чудовищной зависимости, воспринимаешь, как что-то естественное. И хорошо, если зависишь от Анатолия Эфроса, как было у меня в молодые годы. Но когда я сегодня вижу этих людей – тех, кто работает со «съемочно-протяжечными» аппаратами – просто оторопь берет. Они же как говорят?.. «Олег, не надо нам второго плана, глубины этой. Попроще бы...» И я понимаю – чем хуже, тем им лучше. И спорить с ними бесполезно.

– Да еще киношники все время используют внешность, невзирая на спектр актерского таланта…

– И в этом тоже проблема. Они же не ходят в театр, где я играю и комедийные роли, и драматические. Ничего не видят, не знают. Ой, что несу – внутренне себя сдерживаю, чтобы не сорваться. Хотя, может, это я последние дни такой злой…

– Театр имени Гоголя, что тут скрывать, не входит в тройку самых посещаемых театров столицы. И порой в этом винят его географические координаты – рядом с Курским вокзалом...

– Думается мне, что проблема не в расположении. Всегда хочется, чтобы народ шел на серьезные работы, хочется заставить его думать, а он любит легкие комедии. Хотя в девяностых я играл в спектаклях по пьесам О’Нила, Уильямса, Островского – и люди ходили, а жизнь была труднее, чем сейчас. В те годы у театра как раз появилось свое лицо – так мне казалось тогда и кажется сейчас.

– Тем более что недавно вышел «Театральный роман» по Булгакову – спектакль идет с неизменными аншлагами.

– Люблю этот спектакль. Мы с режиссером Константином Богомоловым репетировали с доверием и легко – что в моей жизни не так часто бывает. Я и с главным нашим, Сергеем Яшиным, все время спорю, у нас все премьеры проходили в несколько напряженной обстановке.

– А у вас, наверное, режиссерский склад ума, раз вы так любите спорить?

– Я иногда ловлю себя на мысли: а не поставить ли мне спектакль? Но твердого намерения так до сих пор и не появилось. А потом, будучи ведомым, можно быть и ведущим. Правильно Яшин говорит: «На премьере заканчиваюсь я, и начинаетесь вы». Но с Яшиным мы давно не работали: может быть, мы слишком много сделали спектаклей, и это нормальное его желание – поработать с другими, это как бы… освежить бутерброд.

– Вы уже упомянули Эфроса. Говорят, что первый режиссер на всю жизнь делает прививку театром...

– Это вы о завышенной планке? Что-то в этом есть, конечно. Я на Эфроса смотрел как на Бога, но это не очень хорошо: надо иметь свое, не переставая уважать. Полное подчинение – пусть и гению – неправильно. Зато потом я наверстал…

– Когда пришли в театр к Виктюку, например?

– Да я с ним и не работал. Это была история абсолютно авантюристская. Он знал меня еще по институту, мы встретились случайно на какой-то премьере однажды, когда я был в Москве, будучи актером Свердловского ТЮЗа – и Виктюк пригласил меня к себе в театр. Я еще переспросил, точно увольняться и приезжать? Я понимал, что это шанс: мне было тридцать три года, я уже не мог находиться в Свердловске, где достиг потолка… И я сжег все мосты и сорвался в Москву. Но оказалось, что у него были другие артисты, и я уж никак не вписывался в его эстетику, да и Виктюк это наверняка чувствовал… Я просто присутствовал в театре, не будучи в штате, не получая зарплату, – просто месяца два ходил в театр. Только не думайте, что держу на него зло. За что? Я бы и не смог вырваться сюда, если бы не он.

– В Екатеринбурге у вас была славная компания – сплошные звезды...

– Да, это известный факт. В нашей компании были Слава Бутусов, Леша Балабанов. На моих глазах произошел взлет Бутусова. Помню, я собирался в первую свою зарубежную поездку через Москву и сказал: «Слава, дай твою кассету, у меня есть знакомые на «Мелодии», я отнесу им послушать». И на «Мелодии» тогда все обалдели просто от его песен. У нас в Свердловске это все было по-домашнему: собирались на кухне у кого-то из нас по вечерам, и Слава пел, и это казалось так естественно...

– Вы говорили, что не относите себя к артистам, которые всю свою жизнь сжигают в работе. Но все же решились сломать весь быт в Свердловске и приехать в Москву…

– Ну, наверное, я тоже многим пожертвовал. Отношениями с сыном, например. Когда я уехал из Свердловска, мы, к сожалению, отдалились друг от друга. Он приехал учиться сюда, во ВГИК, но не окончил: погиб их мастер Анатолий Ромашин, курс принял Виталий Соломин, который тоже умер. И я сказал сыну: «Арсений, уезжай. Ничего не получится, это – знаки». Он сейчас с мамой, моей бывшей женой, в Екатеринбурге живет, у них студия своя. Он единственный мой ребенок, и мне хотелось бы иметь с ним более тесную связь.

– Говорят, вы ярый болельщик, а в Латвии даже играли в футбол профессионально…

– Раньше болел за «Даугаву», мой отец стоял там в воротах. Сейчас болею за «Спартак», так уж сложилось, хоть он меня сейчас разочаровывает. Когда тренером к красно-белым Старков пришел – я обрадовался, мы же играли с ним на одном поле, будучи одногодками, – но его съели …

– Говорят, что, будучи артистом, вы продолжали играть в футбол – в сборной Театра Гоголя?

– Да, был чемпионат театров, который лет десять проводил Слава Хаит из «Квартета И». К сожалению, чемпионата больше нет. Меня привлекли в команду звезд кино и сериалов, но я не выходил на поле в ее составе довольно давно…