Под музыку Вивальди

Йорма Эло – хореограф с русской профессиональной подготовкой. Он учился танцу в Финской балетной школе и в Академии русского балета в Петербурге. Потом работал в нескольких труппах Европы, где соприкоснулся с балетами Ханса ван Манена и Уильяма Форсайта. Не стоит удивляться, что корифеи хореографии ХХ века оказали влияние на постановки Эло. Карьера финна, ставшего балетмейстером, складывается успешно: везде лелеют тех немногих хореографов, которые хотят и могут создавать балеты на базе классики (пусть видоизмененной). Эло сотрудничает с труппами Базеля, Осло и Хельсинки, делает спектакли в Нью-Йорке и Чикаго, получает приглашение постоянно работать в Бостоне. В России его спектакли практически не знают, и Театр Станиславского выступил первопроходцем, включив в художественный оборот новое имя.

Что сделал Эло в балете «Затачивая до остроты»? Разобрал барочную музыку на части и собрал ее снова. Имеется в виду его отношение к партитуре как к функциональному рабочему фону. Интенсивная беглость пуантов, напор «штопорных» вращений, мощь прыжков с двумя оборотами, ловкость взаимодействия в сложно «закрученных» дуэтах – это для постановщика то же, что виртуозная игра на музыкальном инструменте. Если бы вместо старинных композиторов Эло взял современных минималистов, балет, скорее всего, был бы такой же, формально-каскадный, программно-механический. Для сравнения: вместе с опусом Эло шли два балета Иржи Килиана, великого европейского хореографа, чьи постановки (тоже на музыку барокко) недавно, летом, были впервые показаны в музыкальном театре. Так вот, Килиана в Моцарте привлекли эмоция и эпоха. А Эло в Вивальди – метр и ритм. Да еще буквальное подражание каденциям: в оркестре звучит виртуозное соло, и одетые в темное трико танцовщик (или танцовщица) вибрируют корпусом и волнообразно проводят по воздуху рукой.

Спектакль состоит из отдельных номеров, которые, как водится в современном балете, легко можно поменять местами. Балетная лексика схожа с компьютерным рисованием, где, как правило, получается слегка бездушное и несколько «придуманное» совершенство. Когда играет одинокая скрипка, на сцене один-два исполнителя, когда гремит оркестр – танцуют все. При быстрых и при медленных темпах задействован один и тот же набор па. Можно оценить сам принцип: как хореограф затачивает до остроты канонические правила путем их нарушения. Он вторит находкам предшественников, снимая с движений строгие правила, традиции и одновременно, во встречном процессе, «закрепощает» модерн-данс в рамках классического канона. И заставляет танцовщиков экспериментировать с координацией, форсировать скорость движения, отклоняться от вертикальной оси, комбинировать сложные поддержки, добавлять элементы фигурного катания и умножать старину вольностями современного танца. Подобно своим учителям, Эло не хочет сдавать пуанты с арабесками в архив. В отсутствии собственного пластического языка он, как и многие его коллеги, занимается танцевальной технологией: впускает в регламент академизма драйв, тем самым продлевая его, академизма, жизнь.

На Западе к балету «Затачивая до остроты» критика относится по-разному. Кто-то пишет о «танцах, излучающих потрясающую материальность», и о телах танцовщиков как о «графических устройствах». Кто-то добавляет: «видно, что в детстве Эло играл в хоккей». Есть и ирония. «Чем больше он говорит, тем меньше он говорит», – ехидно пишет рецензент. Или: «мгновенно забываемые упражнения в аэробике». Как бы то ни было, а труппе такие «упражнения» на пользу: российские артисты вынуждены осваивать современную манеру движения в прямом смысле на ходу, во время репетиций с иностранными постановщиками. Балет Эло в музыкальном театре пока качественнее танцуют балерины, чем танцовщики. Примы театра Кристина Кретова, Валерия Муханова, Наталья Сомова и Анастасия Першенкова, как и молодежь второго состава, прониклись идеей заточки до остроты, хотя нужного куража еще не достигли. И чем больше наши будут исполнять современные спектакли, тем лучше. Килиан, например, после «усушки и утруски» первых показов основательно «сел» на фигуру труппы. Уровень исполнения его балетов в музыкальном театре теперь ближе к идеальному.