Настоящая Кармен

Опера «Кармен» – архипопулярная. «Виной» тому великолепные мелодии, ставшие шлягерами, и драматизм действия – захватывающего и горячечного. Именно свобода проявления чувств и неприкрытые страсти явились причиной провала парижской премьеры оперы в 1875 году: морализирующие буржуа обвинили Бизе в безнравственности, а французские театры захлопнули перед «Кармен» свои двери. Но вынужденное молчание Кармен и Хозе оказалось недолгим: прошло совсем немного времени, и сбылись слова Чайковского, напророчившего музыкальному воплощению новеллы Мериме судьбу самой популярной оперы мира.

Сегодня «Хабанера», «Сегидилья», Ария Хозе «с цветком», Куплеты тореадора «затерты до дыр», они входят в репертуар бессчетного количества вокалистов, начиная со студенческой скамьи, и даже (в различных переложениях) пополнили коллекцию ресторанной музыки. Но много не значит – хорошо, и услышать соответствующее драматургическому замыслу композитора и либреттистов (легендарных Мельяка и Галеви) и качественное в вокальном отношении исполнение по-прежнему нелегко.

Концертная версия Михайловского театра – из ряда концертных исполнений, когда отсутствие режиссера не влияет на конечный результат. Оркестр под управлением блестящего представителя молодого поколения российских дирижеров, главы Ливерпульского Королевского филармоническиого оркестра Василия Петренко, был на высоте. Зажигательное веселье сменялось покоем и тишиной, буйство народного праздника – зловещей напряженностью, любовь и смерть шли «рука об руку», звуки не просто складывались в гармонию – плели почти зримую декорацию.

Исполнительница главной роли Ринат Шахам появлялась стремительно: просто скроенное красное платье, жгучие черные волосы, резкая походка, угловатость простолюдинки – не артистка, а женщина из жизни. «Прописавшимся» на оперных и концертных площадках рафинированности и красивости певица противопоставила манеру естественную и лишенную экзальтации. Здесь уместно вспомнить ставший переломным в сценической истории образа Кармен дебют на сцене брюссельского театра «Де ла Монне» (1902) испанки Марии Гай. Вместо жеманной кокетки или оперно-условного экзотического типа Гай предстала развязной уличной цыганкой – неистово страстной, задирающей юбки, смачно сморкающейся, швыряющей в сторону Хозе апельсиновые корки. Она не была красавицей, но заставляла трепетать мужские сердца и верить в подлинность происходящего на подмостках. Ринат Шахам не разбрасывала апельсиновых корок, но когда брошенный ею в сторону Хозе цветок касался его груди, почти рефлекторно артист вздрагивал, как от ожога: столь велика была вложенная в бросок сила страсти. Богатое оттенками, идеально ровное и глубокое меццо-сопрано Шахам пленяло красотой и чувственностью, но ни на миг пение не становилось самоцелью – каждая нота была насквозь пронизана драматизмом. Органично и натурально существовал на сцене и Дмитрий Головнин (Дон Хозе).