Союз антагонистов

Россини был старшим современником Вагнера, и музыкальный портрет XIX века во многом складывался из поисков этих разнокалиберных талантов. У композиторов есть и биографическое сходство: оба были известны, хотя по-разному. Россини пользовался широкой любовью, а о новаторстве Вагнера спорили с ругательствами и проклятиями. Существует масса анекдотов об отношении соперников друг к другу. В любой биографии Россини вы прочтете, что как-то он подал гостям подливку без основного блюда, снабдив шутку комментарием: Это как Вагнер, хорош соус, но без палтуса, мелодии-то нет!» Немец, в свою очередь, презирал легкомысленную и шаблонную, по его мнению, музыку Россини и якобы уверял, что Джоаккино мог бы стать хорошим сочинителем, «если б был меньше итальянцем и меньшим скептиком и считал бы свое искусство религией».

«Лед и пламень» – так называется концертный замысел, в рамках которого прошла музыкальная встреча. Идея сопоставить игривого мастера бельканто и создателя тягучих эпопей на первый взгляд кажется странной, и авторы проекта в анонсе написали, разность композиторов настолько большая, что кажется взаимоисключающей. Не знающая оков «музыка будущего», которая со змеиной гибкостью «могла бы растягиваться, суживаться, расширяться» (так говорил о своей манере Вагнер) – и четко структурированное очарование Россини, пленяющее полнотой погружения в традиционно избранную форму. Но, как известно, электрический заряд возникает на стыке противоположностей, по линии «плюс – минус». А увертюра, краткий «пересказ» идей оперы, как нельзя лучше показывает своеобразие стилей.

Оркестр исполнил вступления к операм «Вильгельм Телль», «Синьор Брускино», «Шелковая лестница», «Сорока-воровка», а потом начала опер «Риенци», «Летучий голландец», «Нюрнбергские мейстерзингеры» и «Тангейзер». Сопоставить стили взялся дирижер Владимир Симкин. Это выбор главы оркестра: Спиваков работает с Симкиным с момента основания НФОР. Симкин дирижировал так, что экспансивность обоих композиторов словно возводилась в квадрат. Нарядные «украшательства» Россини выдавались на резких контрастах лирики и бури, с преувеличенно-парадным блеском оркестровых tutti и смачным подчеркиванием тембров. Конечно, в увертюре к опере-буфф («Шелковая лестница») превалировало лукавое кокетство, а грозовая героика «Вильгельма Телля», нетривиально начинающаяся с соло виолончелей, этого качества не имела. Знаменитая увертюра к «Сороке-воровке» захватила сразу, с начального грохота барабанов, продолженного оркестровым форте (своеобразный «полет валькирий» по-россиниевски). А вступление к «Синьору Брускино» с шутливым звуком струнных (музыкант стучит смычком по корпусу инструмента) забросило публику вглубь комического фарса.

Слушать Вагнера после Россини – все равно как попасть в бушующий океан после купания в ручье. Дирижер Симкин и сильно расширившийся оркестр с головой ушли в патетическую мистерию. Звуки «бесконечной мелодии» туманили голову, особенно в моменты брутальных крещендо («земля трясется», говорили после концерта слушатели). «Летучий голландец» напоминал рык тигра, «Риенци» грузил призывами к чему-то важному, а знаменитое вступление к «Тангейзеру» оглушило хором медных и духовых: когда под трубный клекот одновременно вступили барабаны, литавры, бубен и треугольник, показалось, что присутствуешь при сотворении мира. От чрезмерного пафоса автора этих строк спас еще один, вовремя вспомнившийся анекдот, согласно которому Россини сравнил «Тангейзера» с грохотом упавшего подноса с посудой.

Как бы то ни было, убедив слушателей в разнице композиторов, Симкин тут же подчеркнул их сходство: в его трактовке и Вагнер, и Россини – неисправимые романтики с бешеным темпераментом и склонностью к «спецэффектам». Поэтому название программы, «Лед и пламень», хотя и обозначает контраст, все же неточное. Льда не было совсем, а эмоций – с избытком. Просто чувства у двух гениев выражены по-разному: у одного с легким изяществом, у другого – с глубокой серьезностью. И в бессловесной увертюре не важно, что у беспечного Россини в операх слова следуют за мелодиями, а у философического Вагнера – мелодии за словами.