Директор «Ленфильма» Вячеслав Тельнов:

– Вас «бросили» на «Ленфильм» год тому назад. В каком состоянии было хозяйство?

– Я не ожидал, что застану его в столь ужасном виде. Но главным было даже не это, а климат в коллективе. Все были разрознены, каждый работал сам на себя. Многие не верили в завтрашний день и буквально сидели на чемоданах. Может, думали даже, что пришел ликвидатор студии. Последние пять лет не видели ничего хорошего – один негатив. Все приходило в упадок, обременялось долгами, сдавалось в непрофильную аренду, только что не шло с молотка. Был продан главный корпус – предыдущее руководство говорило, что это поможет спасти «Ленфильм», но эффективность этой сделки оказалась равна нулю. Пришлось снимать обременение, разбираться с арендаторами, прекращать невыгодные договоры. Один только пример – рядом с цехом озвучания работала химчистка, и звуковикам приходилось пережидать ее циклы, чтобы дождаться тишины! Подняли арендные ставки до общегородских, перевели аренду на безналичный расчет, чтобы никто не мог нас заподозрить в том, что разница между средней и нашей арендной ставками уходит налево. В критический момент, когда студия была фактически выставлена на приватизацию, провели общее собрание. Вмешалась губернатор Валентина Матвиенко, и процесс был остановлен. Короче говоря, три месяца ушло на то, чтобы привести в порядок территорию и туалеты, полгода – на то, чтобы люди поверили, что студию не будут разрушать дальше, не будут распродавать, а намерены возродить, и еще полгода – на то, чтобы они заговорили о творчестве, а не о том, что продали и сколько положили себе в карман.

– Может ли российская кинопромышленность стать самоокупаемой?

– Не раньше, чем через 10–15 лет. Хотя бы из-за нехватки кинозалов. В ближайшие годы по-прежнему будут окупаться только несколько фильмов, да и то лишь с массированной поддержкой телеканалов, и в сумме расходы будут больше возврата.

– Вы разделяете распространенное мнение, что навязанная кинематографистам «тендерная» система господдержки губительна для кино?

– Вполне разделяю. Да и как еще можно к ней относиться, если она не делает различий между добычей нефти и производством фильма? Если в законе написано, что критериями оценки проекта должны быть его стоимость и сроки исполнения?! Представьте, что перед чиновником два плана экранизации «Войны и мира» – один за двести миллионов рублей, рассчитанный на два года, другой – за двадцать миллионов и за два месяца. По закону, он обязан поддержать второй. Хорошо, что Бондарчук успел сделать свою экранизацию до появления этого закона (смеется). И что под него не попал Алексей Юрьевич Герман, который делает свою картину уже почти десять лет.

– А предлагаемая ей на смену система государственного заказа разве лучше?

– Я не вижу ничего плохого в том, что пять-шесть проектов, признанных особо важными, будут целиком профинансированы государством.

– Но государство – это ведомства, а все, что в последнее время снималось под «крышей» государственных ведомств, чудовищно в художественном отношении и неэффективно в пропагандистском смысле.

– Опасность потратить «заказные» деньги впустую вполне реальна. Вопрос в том, как будет осуществляться выбор проектов и кто будет их отбирать. Все должно делаться открыто и под общественным контролем, иначе могут возобладать не интересы страны, а чьи-то личные или узковедомственные интересы.

– Кстати, насчет «Войны и мира». В начале 1990-х вы работали на «Афганском изломе» Бортко, где, по-моему, было задействовано не меньше солдат и уж точно больше военной техники, чем на съемках у Бондарчука. Запомнилась вам эта работа?

– Еще как! Армия помогала в полную силу. Ни одного холостого снаряда – лупили боевыми. Ан-24 как такси дежурил. Генерал Варенников выделил нам боевую дивизию и обещал полную поддержку. Я, молокосос, вел совещания с генералами, как Наполеон со своими маршалами. А Бортко вообще разошелся. «Сколько у Копполы было задействовано вертолетов в сцене атаки на вьетнамское селение?» – «Кажется, двадцать восемь» – «А у нас будет сорок три». Почему сорок три, почему не сто сорок три? А кто его знает, приказы режиссера не обсуждаются. И я распоряжался – к завтрашнему дню предоставить столько-то вертолетов, столько-то орудий. «Но это невозможно!» – говорили военные. «А Варенников приказал…» Поскольку Варенников у них был самым главным, его приказы тоже не обсуждались. У оператора брак пленки – снова авиаотряд в воздух! Такого уже никогда не будет, сейчас военные каждую копеечку посчитают и в счет поставят. Не могу сказать, что это неправильно, но как не вздохнешь по тем временам?..

Продюсер Вячеслав Тельнов родился 7 сентября 1958 года. Окончил Северо-Западный политехнический институт по специальности «Радиоинженер» (1981), Высшие курсы руководящих работников при Ленинградском финансово-экономическом институте по специальности «Внешнеэкономическая деятельность» (1991). С 1986 года работал на «Ленфильме» старшим администратором. Продюсер фильмов Владимира Бортко («Афганский излом», 1991), Семена Арановича («Год собаки», 1994), Вячеслава Титова (телесериал «Русский транзит», 1995–1996), Алексея Германа-старшего («Хрусталев, машину!», 1998), Сергея Карандашова («Странник», 2006), Светланы Шиманюк («Варварины свадьбы», 2007). В 1994–1998 годах – коммерческий директор студии «Экспериментальное кино». В 1998–2007 годах – директор Санкт-Петербургской студии документальных фильмов. С 2007 года – генеральный директор ОАО «Киностудия «Ленфильм». Заслуженный работник культуры России.