Posted 6 апреля 2015,, 21:00

Published 6 апреля 2015,, 21:00

Modified 8 марта, 03:52

Updated 8 марта, 03:52

Спина как откровение

Спина как откровение

6 апреля 2015, 21:00
Мариинский театр привез на гастроли семь одноактных балетов разных хореографов. Показы, занявшие два вечера, прошли на сцене Музыкального тетра имени Станиславского и Немировича-Данченко.

Первым был вечер балетов Ханса ван Манена. Голландский хореограф до приглашения в Мариинский театр был знаком российским массам в основном по гастролям. Между тем его балеты давно считаются европейской классикой. Ван Манен, мыслящий в русле традиций Баланчина, напоминает, что пуанты, арабески и выворотность рано списывать в архив: они запросто могут отразить мир современных эмоций.

В афише показов сошлись неодинаковые балеты: «Адажио хаммерклавир» на фортепианную музыку Бетховена соседствует с «Соло» под скрипичную музыку Баха, «Вариации для двух пар» поставлены на «солянку» от Бриттена до Пьяцоллы, «Пять танго» – под одного Пьяцоллу. Продолжительность балетов – от пяти до тридцати минут. Костюмы разнятся от струящихся белых туник и «цыганистых» черно-красных платьев до рабочих трико. Эмоции тоже разные. В «Адажио» три пары разыгрывают элегически-томное, но пронзенное внезапными телесными «остротами» соревнование в грации, с отголосками любовных коллизий. В «Соло», где царят виртуозно-шутливые мужчины, и в «Вариациях», где классика обрамлена футуристическими колерами, танец совсем по-разному сочетает динамику и статику. А «Пять танго» соответствуют названию: знойное зрелище, в котором решительные женщины с розами в волосах покоряются и покоряют не менее решительных мужчин.

Прелесть разности парадоксально поддерживается одинаковостью: Ханс ван Манен не занимается смешением танца и подразумеваемого за танцем слова. Его интересуют исключительно линии, позы и балетные па, метаморфозы движения, самого по себе и в тесной связи с музыкой. Балеты голландца именно об этой неразрывности: он трансформирует эмоции и ритмику звуков в соответствующие краски танца. Но труппа Мариинского театра отнеслась к ван Манену не как к художественному событию, а как к поднадоевшей рутине. У отдельных танцовщиков случались всплески интереса, но они тонули в общем равнодушии. Легкая эротика, еще более легкое остроумие, артистическая непринужденность и прочие важные моменты испарились без следа. Ни вслушиваться в музыку, ни играть пластическими деталями многие исполнители не пожелали, обернув находки ван Манена в формальную обертку академической сдержанности. Которая, что бы ни думала петербургская труппа, не синоним многозначительности.

Такое тем более обидно, что спектакль номинирован на «Золотую маску». Как, кстати, и балет «Инфра», показанный на следующий день. Только в балете британского хореографа Уэйна Макгрегора труппа словно проснулась. Была виртуозная «ломка» тела, игра мышцами спины, как будто вывернутые суставы. Была пластическая волна, прокатывающаяся по хребту, и пуанты, с силой воткнутые в пол. Так у Макгрегора выглядит классическая лексика, утопленная в физиологическом напряжении: нечто сугубо плотское, но адекватное эмоциональному взрыву. На сцене шесть пар, каждая танцует о своем, и целое складывается из обрывков движений, мыслей и чувств, как это бывает в нашей душе или в уличной толпе. Все происходит в полутемном подземелье, буквальном и подразумеваемом. А сверху, по электронной дорожке, бредут электронные люди, и никто не знает, что будет через мгновенье: балет поставлен после лондонского теракта в метро, и минималистская музыка наложена на звуки подземки и шумы идущего поезда. Возможно, это не выглядело так жестко, как в труппе самого автора, но Макгрегор на буквальном сходстве и не настаивал, наоборот, говорил, что петербургские артисты могут и должны заняться интерпретацией.

Увы, были еще два других опуса программы – вторичное сочинение Антона Пимонова Inside the Lines на музыку Равеля и фальшиво станцованный балет «Маргарита и Арман». Если абстрактно-инфантильное творение Пимонова пробралось в гастрольную афишу из Мастерской молодых хореографов Мариинского театра, то «драмбалет» классика британской хореографии Фредерика Аштона по роману «Дама с камелиями» живет на мировых сценах десятилетия. В главных партиях вышли маститая Ульяна Лопаткина, изгнавшая из своей ледяной куртизанки намек на живое чувство, и юный Ксандер Пэриш, для балетного премьера безобразно – иначе не скажешь – справившийся и с актерством, и с техникой. Как хорошо, что «Инфра», суровая и яркая, скрасила эти впечатления. Почти заставила о них забыть.

"