Мармеладные ужасы

Существует расхожее и вполне резонное мнение, будто для того, чтобы фотография была по-настоящему захватывающей и приближалась к искусству, в ней должна быть доля сумасшествия. Вроде бы все в порядке – и пейзаж, и портрет, и натюрморт в наличии и на своем месте – однако какая-то деталь или мизансцена должны говорить: «Нет, здесь далеко не все в порядке». А потом присмотришься – да тут черт знает что творится.

Именно на таких приемах зиждутся фотоработы тридцатилетних мексиканских художников, выставленных в Москве. Например, Адела Гольдбард снимает родные пейзажи: тут и ранчо с овцами, и привычные изгороди (к которым в вестернах лошадей привязывают), и лес, и озеро. Между тем на поле, где мирно пасутся овечки, разложены открытые книги. И неуместность книг в буколическом антураже взрывает всю сцену изнутри. Точно также на поверхности озера замечаем десятки всплесков от упавших в воду камней. Рядом на фоне пустынного ранчо словно птицы парят в воздухе плетеные сомбреро, слетевшие с чьих-то голов.

Устроители показа подчеркивают, что каждый из избранных художников вскрывает нечто, спрятанное за повседневностью. Однако Ингрид Эрнандес и не пытается вскрыть повседневность – ей достаточно ее продемонстрировать во всей неприкрытой красе, сняв интерьеры хибар гастарбайтеров и мигрантов. Повседневность здесь прямо-таки наваливается на зрителя, который оказывается погребенным под горой сковородок, досок и пыли. Куда как с более тонкими материями в прямом и переносном смысле работает Таня Кандиани, которая создает натюрморты с помощью белоснежных матрасов. На матрасах вышиваются словечки, заряженные эротикой: «Don’t stop» (Не останавливайся) или «Yes» (Да), а то просто втыкаются булавки или раскладываются травинки.

Если же говорить о том, что обычно ждут от Мексики – драматического макабра, то за него отвечает Кэннон Бернальдес. Именно она выставила серию «Кошмары», где героиня оказывается жертвой преступления где-то на лесном шоссе. Тут тебе и повешенная, и труп на дороге, и разорванное платье в траве. Но сам формат снимков (их размер не больше почтовой открытки) весь кошмар превращает в набор артистических жестов.

Еще больше иронии по отношению к «жертвам обстоятельств» в серии «Сумасшедшая красота» Даниэлы Эдбург. Девушка от души повеселилась над глянцевой рекламой. В каждой фотосцене модель гламурно умирает от сладкого продукта. Так, в «Смерти от сладкой ваты» несчастную жертву с розовой ватой в руках преследуют жестокие облака густой сахарной консистенции. Поблизости снимок с красоткой на пикнике, которую со всех сторон «обложили» разноцветные мармеладные конфеты. Наконец, роковая брюнетка скончалась от обилия шоколадного печенья.

Многим мексиканская выставка может показаться не слишком значительной – такого креатива хватает на любых фотографических курсах. Вместе с тем имеются как минимум два аргумента в пользу того, что на нее нужно обратить внимание. Во-первых, в своей увлеченности Западом, его освоением и коммерческим копированием, мы забыли о целом пласте актуального искусства в странах, находящихся на периферии арт-рынка. Оно нам, может быть, куда как более интересно и полезно. Во-вторых, давно пора добавить к образу Мексики, транслируемому Голливудом и шоу-бизнесом, пару-тройку новых черт, чтобы он стал еще более колоритен.