Такая длинная жизнь

В фокусе внимания драматурга крах американской семьи, показанный на примере конкретного, вероятно, вполне благопристойного (во всяком случае до поры) в глазах окружающих семейства. Фабула проста: в один далеко не прекрасный день глава этого самого семейства Беверли Уэстон бесследно исчезает, и в ожидании вестей в родительский дом съезжаются его взрослые дочери. «С ним это и раньше бывало», – небрежно бросит свояченица Беверли Мэтти Фэй, но окажется, что бывать-то бывало, да не в этот раз. Тело Уэстона «зацепят» во время ночного бдения на озере случайные рыбаки, а последующий осмотр трупа не оставит сомнений в том, что произошло самоубийство.

В пьесе Беверли Уэстон появляется лишь однажды, в прологе, произнося, среди прочего, следующее: «Мое последнее убежище – книги». В спектакле Шерешевского этого персонажа нет, но есть огромные пыльные груды книг. Связанные в стопки, они заполняют собой все сценическое пространство и представляются крайне неустойчивыми, поскольку планшет сцены находится под углом к зрительному залу. Эта «покатость», равно как и почти беспросветная темнота, и пропитывающие действие истерика и психоз, еще более усугубляет мрачную атмосферу загородного дома, построенного семьей ирландских поселенцев более века назад. Особняк порою кажется и не домом вовсе, а краем земли, за которым только бездна и на котором почти невозможно удержаться.

Личные житейские драмы – давняя любовная связь Беверли со своей свояченицей, намечающийся уход мужа одной из сестер к молоденькой студентке, наркотическая зависимость «хранительницы домашнего очага» Вайолет Уэстон – выставлены напоказ и, почти сладострастно препарируемые, складываются в крайне пессимистическую и выходящую за рамки обывательского бытования картину. Вслед за Трейси Леттсом Шерешевский «крушит» не оклахомское семейство, не семейные ценности, а человеческую цивилизацию, утопающую в нелюбви, непонимании и тотальном неумении слушать ближнего.

Полусумасшедшую Вайолет Уэстон играет Елена Комиссаренко – актриса, наделенная мощной экспрессией и до кончиков пальцев изысканная и инфернальная. Когда она обхватывает своими тонкими, аристократичными руками покрытую «глухим» чулкообразным убором голову и заходится воплем или захлебывающимся клокочущим смехом, мир окончательно летит в пропасть. Царит пустота. И ровным счетом никого не жалко. Бал правят конформизм и душевная опустошенность. И все заняты исключительно поиском «убежища». Не от опасностей – от реальности. «Жизнь очень длинная», – цитирует Беверли Элиота и, смертельно устав мириться с несоответствием мечты и повседневности, меняет «книжное убежище» на песчаное дно.