Легенды нашего времени

Почти все европейские музеи, занимающиеся современным искусством, вместо истории сегодня подают легенды. То есть располагают произведения не по хронологии – как в классических хранилищах, от Древнего Египта к авангарду – а по темам. Этим путем идет, например, Центр Помпиду: тут тебе и «гендерный вопрос», и влияние кино, и еще масса занятных сюжетов, куда встраиваются произведения звезд ХХ века.

Наш Государственный центр современного искусства, коллекция которого победней и не особенно располагает к глобальным обобщениям, решил попытать счастья с завлекательным названием выставки – «Другая мифология». Под эту тему собрали десяток произведений завсегдатаев самого ГЦСИ и позаимствовали у богатых галерей пятерку западных творений. Все художники – от концептуалистов Макаревича и Елагиной до немецкого неоэкспрессиониста Меезе – значимые, интересные, в той или иной степени определившие состояние арт-сцены рубежа XX– XXI столетий. Короче, если воспринимать всю затею как дайджест актуальных тенденций, с винегретом в залах на втором этаже еще можно смириться. Но попытки найти мифы нового времени в специально собранной коллекции – дело неблагодарное.

В обыденном понимании миф – это что-то вроде легенды о богах. Все помнят «Мифы и легенды Древней Греции» с грозным Зевсом, сварливой Герой и любвеобильной Афродитой. Сегодняшний миф тоже недалеко ушел от старых богов. С той только поправкой, что под его юрисдикцию попадает все, что до конца не поддается рациональной оценке: от религиозных учений до политических лозунгов и рекламных типажей. Искусство по определению должно производить мифы – то есть объяснять мир через яркие фантазийные образы. Проблема только в том, что искусство долгое время не столько создавало мифы, сколько на них паразитировало. Академисты, как помним, живописали приключения Марса и Венеры, лепили Граций, воспевали короля Артура и Вещего Олега. Новая мифология в ХХ веке создавалась разве что революционными и тоталитарными режимами. Лучшее, что создано художниками прошлого столетия, создано в противостоянии с обывательскими мифами.

Неудивительно, что на выставке большинство произведений либо развенчивают миф, либо карабкаются ему, мифу, на плечи. Так, Павел Пепперштейн в графической серии «Правда о малоросликах» обыгрывает фэнтези Толкиена, когда хоббиты превращаются то в «малороссов», то в спасителей человечества и возвышаются до богоизбранного народа. Сербская художница Марина Абрамович показывает эротические ритуалы балканских народов (тут уже откровенная этнографическая подтасовка). Гоша Острецов создает некое «новое правительство» монструозных министров родом из черно-белых комиксов. Леонид Тишков по привычке обращается к детским воспоминаниям и фантазиям: его кровать, ставшая катком, – одна из самых проникновенных вещей на выставке. Олег Кулик в своем репертуаре являет образ мученика на мясном рынке с мертвым поросенком на руках (отчаянный акт зоофилии). Ближе всех к мифологии подступила группа «АЕС+Ф», чье уже всячески растиражированное видео показывает идеальных детишек из виртуальной реальности, вступивших в смертельную схватку с мечами и битами.

В принципе итог затеи был ожидаем – начиная с середины ХХ века художники выступали не создателями мифов, а их критиками. Если уж и брать мифотворцев, то нужно обращаться к художникам, предлагающим «жизнестроительные» программы: скажем, к Шилову с его культом глянцевой красоты или к тем современникам, кому по душе имперский размах.

Впрочем, еще один миф можно было бы продемонстрировать и на примере отобранных «шедевров» – собственно, миф о современном художнике. Каждый из них внес в него свою лепту. Будь это Олег Кулик с его образом человека-собаки, ставший олицетворением успешно проведенной акции и брендинга. Или мастера запугивания домохозяек «ожившими скульптурами» и силиконовыми монстрами Тони Оуслер с братьями Чепмен. Или «многоумный» концептуалист Вадим Захаров. Именно эта мифология – художника без кистей и краски – куда как интересней сказок, которые о них рассказывают кураторы.