Музыкант Григорий Лепс

– Григорий, что стало причиной ваших столь резких нападок на журналистов?

– Дело в том, что действия так называемой прессы уже переходят все границы. В мой дом врываются посторонние люди, начинают там что-то выяснять, снимать. Это, я считаю, уже предел, у меня нет моральных сил это терпеть. Я ведь и собирал журналистов – среди них много здравомыслящих, – объяснял, убеждал и просил по-человечески: не нужно это делать, не нужно переходить границы.

– Я, кстати, на одной такой встрече присутствовал…

– Увы, не помогло, выстрел ушел в никуда. Мы, конечно, будем судиться со всеми, кто нарушает закон, но, как я понял, эти суды для изданий мало что значат. Когда суд встает на нашу сторону, суммы, которые платят издания, в общем-то, небольшие – поэтому им плевать: тиражи все эти суммы окупают. В общем, я предупредил: если судебные меры им по барабану, значит, я буду действовать радикально. Если они смогут доказать, что это сделал я, – ради бога, сяду в тюрьму. Хорошо, что меня не было в доме, когда вломился посторонний: я бы не раздумывал, сломал бы его там. А сторожа и люди, которые там работают, заметили постороннего и аккуратно вызвали полицию. Он легко отделался, никто его не лупил. Но согласитесь, что это вещь неприятная: какому нормальному человеку понравится, что кто-то влез в дом? Я же не знаю, что у него на уме: может, он шизофреник, может, у него оружие, может, он террорист? Не знаю, почему в наших законах к этим явлениям такое спокойное отношение.

– Как говорят в полиции, «когда убьют – тогда и приходите».

– Примерно так, и в этом смысле я не согласен с нашим законодательством. Надеюсь, оно будет изменено. Мой дом – это моя крепость. Хоть и маленький клочок земли, 0,4 гектара, но это мои, честно заработанные. Я хочу видеть там людей, которых приглашаю, а не тех, кто заходит сам. Даже в ресторане, когда подходишь к чужому столику без разрешения, может возникнуть конфликтная ситуация.

– Когда дом достроите, пригласите дружественную прессу там поснимать или это будет закрытая территория?

– Скорее всего, приглашу, почему бы и нет. Там ведь не только дом, но и продюсерский центр, и студия. Это все стоит больших денег. Сам бы я не справился, пришлось брать большой заем в банке. Плачу проценты регулярно. Более того, я плачу налоги, есть службы, которые это проверяют, контролируют. Все по-белому, все есть в бумагах. Не может не радовать, что страна отходит от каких-то обманных финансовых схем и переходит на честный путь. Но почему я и целый ряд артистов никак не защищены от клеветы? Захотят – напишут про нас любую гадость. И пишут.

– С артистами понятно. А как относиться к депутатам, которые клянутся в любви к России, а сами имеют шикарные квартиры в Америке?

– Если их квартиры приобретены незаконным путем или на незаконные деньги, пусть с ними разбираются специальные органы. То же самое, если политик «забыл» внести эту недвижимость в декларацию. Я не имею права судить или комментировать, но есть службы, которые могут призвать к ответственности, если это появилось неправильным путем. Если же все куплено на заработанные деньги, честно оформлено, платятся налоги – тогда какие могут быть претензии к этому человеку? Разве что этические моменты: кто-то может посчитать, что это не очень патриотично. Но закон-то не нарушен: квартиры в Америке продаются – пожалуйста, покупай. Меня другое беспокоит. Может, я скажу чепуху, но на самом деле пресса, которая все это раздувает, может в конце концов привести страну к гражданской войне.

– Именно пресса? А не власть, которая противопоставляет себя народу?

– Если человек нарушил закон, он должен понести наказание. А если нет, никто не может обзывать его вором или как-то еще. Зачем культивировать ненависть?

– Но ведь «своих»-то не сажают. Разве что под домашний арест в 13-комнатной квартире.

– Ну, в этом вопросе, я надеюсь, что разберется суд. Он существует для разбирательств. Верю, что решение будет справедливым и законным. Я скажу про себя: могу пригласить любого журналиста в тур месяца на два, чтобы он посмотрел, как это делается. Как мы потеем, с каким давлением мы спускаемся со сцены и так далее. Откуда такая зависть? Если журналист не смог столько заработать, значит, тот, кто смог, – он плохой? Хотите, чтобы вернулись коммунисты? Я в принципе тоже не против, потому что первым делом они расстреляют половину прессы. И если мне позволят, я буду в первых рядах стреляющих.

– В стране, на ваш взгляд, есть какие-то проблемы, кроме разнузданной прессы?

– Проблем у любой страны достаточно. Нет таких стран, где все было бы хорошо. Наша страна – многострадальная. Было 70 лет коммунистического режима, целая куча потрясений, несколько опустошительных войн. Народ все это пережил и по сути своей остался очень добрым и чистым. За последние 120 лет Россия пережила столько, что любое другое государство на ее месте просто бы прекратило существование. Народ мог уничтожиться, исчезнуть. Наши люди выжили и сохранили свое моральное лицо. Я считаю, что очень хороший у нас народ.

– А что же тогда коррупцию никак не можем победить?

– Не думаю, что это такая уж неразрешимая проблема. Но нужно время, определенное воспитание и внутреннее желание. Если у народа такого желания нет, значит, нужно радикально действовать, кардинально все ломать.

– Известно, что в Сингапуре справились с коррупцией, когда глава государства посадил двух ближайших друзей. Это был сигнал, что все равны перед законом, и чиновники стали бояться воровать. У нас такое возможно? Народ раздражен чиновничьим произволом, он наверняка воспримет подобные посадки с ликованием. Но готова ли власть?

– Думаю, рано или поздно это, скорее всего, произойдет. Обратите внимание, что за последнее время многие чиновники – не высшего ряда, но все-таки – потеряли свои места. Их уже начали увольнять. Может быть, будет проводиться какое-то следствие, и не исключены более серьезные наказания. Но я не хочу кого-то обвинять – пусть суд определяет их вину. Многие за чашкой чая горазды выносить приговоры: это плохо, этот бездарь, Путин – вор. Кстати, за такое я бы тоже лупил, может быть, не в прямом смысле. Нельзя оскорблять президента. Мы его выбрали. Много было перед выборами выступлений, дебатов. Я на одних присутствовал и сказал: «Уверен, что в этом собрании нет людей, которые желают России плохого. Давайте посмотрим, кого выберет народ, и будем ему помогать». Владимир Владимирович Путин победил с громадным отрывом, это признал весь мир. Раз он избран, ему надо помогать. В чем это выражается? Не можешь сделать порядок во всем городе – давай наведем порядок на своей улице. На улице не можешь, сил нет – сделай в доме. Или хотя бы в подъезде. Я не вижу ничего зазорного в том, чтобы взять швабру и помыть лестничную клетку. А что здесь плохого? Надо будет – помою. И мыл. Когда жил один без семьи, и полы мыл, и вещи себе стирал – чтобы не быть свиньей, не выходить грязным на улицу. В этом смысле нам не подходит поговорка «Рыба гниет с головы». Каждый человек должен начать с себя, решить, что он может сделать, чтобы жизнь в государстве, где он живет, стала лучше.

– Как вы относитесь к законопроекту о лицензировании концертной деятельности? По предложению депутата Алексея Митрофанова, каждый организатор публичного мероприятия должен иметь банковские гарантии на 150 миллионов.

– Я, видимо, пропустил этот момент. А имеется в виду приглашение зарубежных исполнителей?

– Нет, любые концерты, а также клубные шоу, лекции и детские спектакли. И если закон будет принят, можно будет провести только концерты Мадонны, Леди Гаги и Григория Лепса, остальные просто не потянут.

– Если дело обстоит так, как вы говорите, – это, конечно too much, сумма огромная. Многие нормальные организаторы концертов могут пострадать от этого.

– Ваша вокальная манера далека от сдержанности. Что говорят фониатры, не предлагают поберечься как-то?

– (Смеется). Они все время что-то предлагают, но тут все зависит от меня. Мне нужно самому себя беречь, вовремя ложиться спать, вовремя вставать, заниматься зарядкой, заниматься вокалом. Но реально я не знаю, когда это делать. Если я на гастролях, я не могу с собой возить педагога, это очень сложно. Если я в Москве, то мне присесть некогда, куча дел.

– Есть фобии, что с голосом что-то случится – и всё?

– Были. Это все-таки мой хлеб, другого бизнеса пока нет. Есть «Лепс-бар», но он не приносит сопоставимых средств и не может являться основным источником дохода. Основной источник – мое горло и концертная деятельность. Я понимаю, что это не вечно: сколько я еще смогу продержать уровень и как долго я еще буду интересен людям? Может, пять лет, может, десять, а потом обязательно появятся другие герои – более молодые, мотивированные. Я знаю, что они придут, и к этому готов.

– Будете их отстреливать и ломать колени?

– Нет, я буду за них радоваться. Когда я начинал петь, у нас был один магнитофон на три дома. Сейчас информации море, учиться и впитывать проще, поэтому и артисты раньше начинают работать, раньше взрослеют, чем это было в нашем поколении.

– Есть люди, к мнению которых вы прислушиваетесь?

– Для меня важно мнение любого профессионала. Прежде всего, это певцы и люди, которые много лет на эстраде: они могут правильно подсказать, как себя вести, как интонировать, как общаться с публикой. Я был бы счастлив, если бы появился человек, который мне бы сказал: «Григорий, делай так и так и станешь петь лучше», – я бы от него не отходил. Такие люди, конечно же, где-то есть, просто мне пока не повезло с ними познакомиться…