Слово и кисть

Новая книга Владимира Войновича «Образы и слово» – не роман, не повесть, не сборник рассказов. Это художественный альбом. К своим живописным опытам автор относится с иронией. Однако картины Войновича – это не хобби и причуды знаменитости, а еще одна важная грань его таланта.

«От старого словописца и молодого живописца с намеком, что начинать никогда не поздно», – написал художник на альбоме, подаренном «Новым Известиям». В принципе эти слова могли бы стать эпиграфом ко всему изданию. Начинать действительно никогда не поздно, но в случае с Войновичем живопись не начинание, а продолжение. Она – хитрый намек на то, что писатель – больше, чем он о себе заявляет. Не случайно «собрание живописных сочинений» Войновича названо «Образы и слово». Даже там, где, казалось бы, помещены одни картины, слова незаметно подкрадываются и выскакивают в самых неожиданных местах. То в качестве авторских комментариев, то в виде части самого живописного образа. В общем, слово из рамы не выкинешь.

Самое симпатичное в альбоме Владимира Войновича – это самоирония. Бывает, писатель начинает писать картины (а таких примеров хоть отбавляй) и проникается такой гордостью за умение изобразить лесок и цветок, что всерьез пускается в искусствоведческие чащобы и долго там блуждает под ауканье поклонников. Войнович относится к живописи как к казусу: все вроде бы несерьезно. Но в то же время, если перефразировать поэта, нам не дано предугадать, как наши краски отзовутся. В одном случае это так и останется казусом, в другом откроет глубины, недоступные литературе. Например, «Портрет Толстого» у Владимира Николаевича сложился из итальянских впечатлений и образа Леонардо да Винчи, увиденного во сне. В том, что в результате получился Лев Николаевич, была и своя ирония, и своя закономерность. По его мнению, кто еще из русских ближе к Леонардо, как не трудяга Толстой?

Все произведения художника-неофита объединены в группы по жанрам. Сначала идут возвышенные и камерные пейзажи, затем портреты, автопортреты (в альбоме Толстой, кстати сказать, помещен среди автопортретов). После этого следует отдельная серия – «С Пушкиным и Гоголем на дружеской ноге», где в духе питерских «митьков» воспевается братание писателя с классиками.

Апофеозом живописного юмора становится серия «Жизнь и приключения курицы» – повесть о трудной судьбе несушки Глафиры (птицы, между прочим, иностранного происхождения). Малокультурный супруг Петя изменял ей направо и налево.

Остается только добавить, что стиль большинства работ в альбоме – примитивы (в духе Пиросмани). Но в случае с Войновичем слово «примитив» не подходит. Ведь примитивист, по определению автора, это тот, у кого есть талант, но нет умения. Начинающий мастер по-своему развивает умение: «Если уж учиться у художников, то лучше у больших, чем у маленьких», – пишет Войнович на страницах альбома. Невооруженным взглядом видно, что у Войновича-художника есть замечательный и большой учитель. Войнович-писатель.