Евгения Крюкова:

– Евгения, в первую очередь спасибо вам, что откликнулись на предложение нашей газеты и журнала «Театрал»...

– На такое предложение просто нельзя было не откликнуться. Но это мы оставим за рамками, потому что это данность. И лишние слова о благотворительности прозвучат пафосно. Если бы меня попросили приехать на это мероприятие и прочитать стихотворение или спеть песню, я бы сказала: «Извините, у меня нет времени». Но меня попросили создать игрушку своими руками, а это вдохновляет. Что может быть светлее игрушки?

– Я полагаю, что игрушки вы изготавливаете и в жизни…

– Ну что вы, очень редко. Только по случаю.

– Просто ваша кукла сделана так мастерски, что сорвала на аукционе самую высокую сумму…

– Приятно, конечно, что эти деньги пойдут на лечение девочек. А если говорить о кукле... Мне позвонили и сказали, что надо изготовить мишку. Я стала думать: как я буду делать мишку? И родился образ: мальчик Миша в костюме карнавального мишки. То есть он хотел сыграть принца, но ему дали роль медвежонка. У меня уже спрашивали: «А какой смысл вы вложили в образ?» Да никакой. Вот просто мальчик. Я вчера была на премьере «Анны Карениной» Сергея Соловьева в Питере, и он сказал замечательную фразу: «Мне все время задают вопрос: а что вы хотели сказать этой картиной?» – «Да ничего не хотел сказать. Я просто прочитал Толстого и хочу вам пересказать». Вот и сейчас можно сказать все, что угодно, провести параллели с театральной школой и так далее, но это будет неправильно. Я просто сделала игрушку, и все. Когда возникает порыв души, его не хочется вводить ни в какие рамки. Это имеет отношение просто ко мне, к моему восприятию, душевным потребностям.

– В Театре Моссовета вы работаете с той поры, как только окончили ГИТИС. Вас, наверное, не раз приглашали в другие театры, равно как и знаменитых артистов вашего коллектива. Но все держатся в одной труппе, и, к счастью, нет текучки…

– У нас действительно очень интеллигентный театр еще со времен Юрия Завадского, который эти традиции когда-то внедрил, и они до сих пор живут. И даже когда молодые артисты случайно попадают в наш театр с какими-то внутренними намерениями, они так погружаются в эту атмосферу, что становятся такими же. Либо уходят – не приживаются. Поэтому действительно театр слывет как очень добрый, в нем очень комфортно. Это театр, в котором работали великие артисты: Ростислав Плятт, Фаина Раневская, Любовь Орлова, Вера Марецкая, Николай Мордвинов… Я поступала в ГИТИС на курс Павла Осиповича Хомского (художественный руководитель Театра Моссовета. – «НИ»). И на первом же туре мне сказали, что я буду здесь учиться. Это было счастье. У нас при театре образовалась молодежная студия, в которой часто проходили занятия. На Малой сцене репетировали спектакль, сюда же к нам приезжали преподаватели. Мы не приходили, а жили в театре. И это ощущение дома сохранилось до сих пор. Иногда после трудного спектакля начинаю сомневаться: «Уйду…» Но куда можно из дома уйти?

– Не почувствовали кризиса? Понятно, что на театральную зарплату выжить очень сложно…

– Театр для меня исключительно для удовольствия. Собственно, как и кино. В театре, конечно, есть свои проблемы, хотя и ставится сейчас много спектаклей. Павел Хомский репетировал «Палача», но, к сожалению, проект заморозили до следующего сезона. Вроде это не связано с кризисом. Юрий Еремин будет сейчас выпускать спектакль «Царство отца и сына», а Андрей Кончаловский репетирует «Дядю Ваню». Так что кризис никак не сказался. Я снимаюсь в «Гамлете» у Юрия Кары. Поэтому в моей жизни как шел творческий процесс, так и остался. Замораживают сериалы, но я в них не снимаюсь, поэтому меня лично кризис не коснулся.

– А сложно не сниматься в сериалах? Ведь соблазн велик?

– У меня нет такого соблазна. Я читаю сценарии полнометражных фильмов, и если мне интересно, то соглашаюсь. Я умею говорить «нет». И думаю, что лучше сказать «нет» и не сняться в десяти сериалах, но оставить себе любимую работу на всю жизнь, чем после пяти сериалов закончить свое творчество навеки.