Душа и тело Симоны Вайль

Кристиан Люпа относится к числу немногих, кто формирует пути театра, ищет лексемы нового языка, пробует расширить само понятие театрального пространства и театрального текста, способы репрезентации актера на сцене. Его последние постановки – «Фабрика 2» и проект «Персоны», объединенные общей темой «гибели богов», – можно отнести к числу самых важных высказываний европейской культуры нового века. Фобии и страхи, надежды и упования массового сознания, его ловушки и прорывы, его демоны и святые, его иконы и его священные коровы – постоянный предмет изучения Кристиана Люпы и его актеров. Сквозной темой его спектаклей последнего пятилетия стала тема взаимоотношений игры и жизни, со всеми ее обертонами: притворства и искренности, реальности и условности, мысли и тела, эгоизма и жертвоприношения.

Главной героиней «Тела Симоны» стала Элизабет Фоглер, персонаж из фильма Бергмана «Персона», – знаменитая актриса, внезапно замолчавшая прямо во время спектакля. В постановке Люпы действие начинается с того, что некий радикальный театральный режиссер приглашает Элизабет на главную роль в новом проекте. Во время пресс-конференции звезда неожиданно прерывает расспросы интервьюера и заявляет, что отказывается от роли. А потом пристрастно допрашивает режиссера: «Почему ты меня позвал? Симона Вайль умерла в 34 года, а мне шестьдесят. Что подумают зрители?»

Собственно, весь польский спектакль и будет посвящен преодолению дистанции между актрисой и образом. Вся первая часть отдана страстным препирательствам между Элизабет (Малгожата Браунок) и ее Режиссером (Анджей Шеремета). Каждый пытается сформулировать свое собственное отношение к Симоне Вайль, бескомпромиссному философу, которая ради идеи стала разнорабочей на заводе «Renault». А потом во время холокоста ограничила свой рацион до размеров пайка, который получали в концлагерях ее соотечественники, и умерла от истощения. Была ли она фанатичкой или обманщицей? Наставницей или несчастной жертвой собственных комплексов? Искала Бога или просто не могла отдаться мужчине? Зрители оказываются втянутыми в философский диспут с ощутимым личным лирическим подтекстом. «Зачем ты хочешь унизить Симону? Или ты хочешь унизить меня?» – спрашивает Элизабет своего Режиссера.

Кристиан Люпа слишком хорошо знает все нюансы отношений режиссера и его актрисы, их перепады, неодолимую разницу в стремлениях. У режиссера – узнать и понять (замечателен по искренности монолог режиссера, транслирующийся на телеэкране над сценой). У актрисы – слиться и стать. В комментариях к спектаклю Кристиан Люпа нашел неожиданный и страшный образ процесса создания роли: «Персонаж растет внутри нее как опухоль». На все драматические выяснения-попытки сверху смотрит черно-белая фотография Симоны Вайль: молодой женщины с нервным лицом, в очках, скрывающих выражение глаз.

Если первая часть «Тела Симоны» отдана рассмотрению идеологии театрального процесса, то вторая, собственно, волшебству репетиционной импровизации. В первой половине спектакля ты пытаешься думать ему в такт. Во втором – падаешь в магию. Кристиан Люпа разработал свой собственный метод работы актера: метод, где все строится на импровизации, снимается на камеру, изучается, снова перепроверяется. Пока не приходит подлинная свобода существования, а фантазия не становится реальнее правды.

На сцене – попытка воссоздать самый важный эпизод из жизни Симоны – ее встречу с Учителем, несколько дней, проведенных в комнате, где хлеб сохранил вкус детства, а вино – причастия. Куда приходили разные люди и откуда Симону выгнали… О чем говорили в этой комнате, что там происходило? За декорационным окном вдруг оказывается пространство и тебе мерещится скрытый за ним город. Вваливается компания нелепых фриков, потрясающих свободой своего сценического бытия. И ты безусловно веришь, что эта нелепая троица вполне могла появиться в религиозных видениях Симоны Вайль. И она вот так же смотрела на этих незнакомых людей, вдруг обнажавших перед ней тело и душу, как сейчас смотрит Элизабет, мучительно пытаясь понять: в чем смысл этой распахнувшейся перед ней чужой жизни?

После мучительной и прекрасной общей сцены Элизабет Фоглер останется в репетиционной одна. И тогда в дверь войдет молодая, смертельно усталая Симона Вайль (Майя Осташевская). И начнется третья – главная часть спектакля – разговор актрисы со своей «опухолью». Разговор о самом главном и самом страшном. Об отношениях Элизабет с сыном («я стараюсь его любить») и Симоны с матерью («она всегда мной недовольна»). О том, что такое любовь. И нужен ли Бог, если есть человек, которого ты любишь. О самопожертвовании и самопознании. О долге и боли, об одиночестве и пути. О смерти, которая требует сил, и о жизни, которую надо преодолевать… Усталая Симона ложится на репетиционную железную койку, Элизабет пристраивается рядом, обнимая, гаснет свет…