Городские ритмы

Самые громкие аплодисменты в финале спектакля «Час, когда мы ничего не знали друг о друге» заслуженно снискала операторская группа. И действительно, их съемка в режиме on-line на протяжении всего действия (час с небольшим) австрийской постановки впечатляла мастерством и изобретательностью: крупные планы действующих лиц, неожиданные ракурсы, смелые монтажные перебивки. Вот веко женщины, красящей глаза. А вот исподтишка раскрытая дверь в уборную: сидящая на унитазе девушка резко захлопывает ее перед объективом… А вот уличное происшествие: ревущий мотоцикл и встык снятый упавший человек.

Уроки кинематографа, которые режиссер Виктор Бодо брал у классика венгерской «новой волны» Милоша Янчо, явно не пропали даром.

Да и сама форма австрийского спектакля представляет собой очередные вариации на тему «снимается кино». В огромном павильоне идут съемки не то очередного сериала, не то очередной телепередачи на темы большого города. Лихорадочно передвигаются декорации, суетятся ассистенты, без устали работает съемочная группа. Вот больничная палата, в которой женщина собирает вещи, достает письмо, – наезд камеры: «Моей дочери после моей смерти». Следующий эпизод: кафе, где юные ночные бабочки виснут на получившем деньги наркодилере. Купе поезда, где сладко спят пассажиры. Конторка делопроизводительницы, на чьем столе растет груда спешных бумаг. Скучающий у окошка охранник в музее современного искусства. Ночная дискотека, куда пришла нюхнувшая кокаинчика начинающая проститутка…

Броуновское движение человеческих тел в пространстве, их столкновения и взаимодействия, собственно, и составляют действенную канву постановки Виктора Бодо. Спектакль лишен сюжета и идет без слов (это и понятно – «озвучка» снятого материала всегда происходит позднее, равно как и его монтаж).

«Час, когда мы ничего не знали друг о друге» построен по проверенным лекалам. В программе каждого европейского фестиваля непременно есть в качестве гарнира одна-две постановки, построенные по десятилетиями обкатанной схеме: динамичные, короткие, музыкальные, с непременной камерой и большим экраном над головами зрителей. Спектакли этого рода обычно обходятся минимумом текста или вообще без оного и потому понятны любой публике. Язык скетчей-зарисовок столь же универсален, как и язык рекламы.

И недаром копродукция труппы австрийского Граца и Компании Будапештского театра имела вполне успешную фестивальную судьбу за тот год с небольшим, который постановка просуществовала. Московские гастроли – одни из последних перед окончательным снятием с репертуара.

Формат фестивального спектакля – пока мало освоен нашим театром, хотя в этом направлении многое и делается. В этом смысле знакомство с доброкачественной и отшлифованной постановкой Виктора Бодо, безусловно, полезно с познавательной точки зрения. В конце концов, именно типические образчики стиля рассказывают о нем куда больше, чем великие образцы.