Минин вместо Ленина

Зураб Константинович поначалу всех запутал. Он сообщил, что собирается установить в Нижнем Новгороде копию московского монумента Ивана Мартоса, который всем известен по учебникам и открыткам. Однако показал совсем другую модель. Перед журналистами и телекамерами стояла бронзовая модель «Минина и Пожарского», которая явно отличалась от московской пары. «Какая же это копия?», – перешептывались коллеги. Оказывается, неутомимый Зураб Константинович где-то в Мексике нашел один из авторских вариантов памятника, который Иван Мартос сделал до 1817 года. Купец и князь, согласно этой «мексиканской версии», намного субтильнее (не такие коренастые, как в последнем варианте), экспрессивнее и больше похожи на римлян времен упадка, чем на старорусских витязей.

Сотрудникам Галереи Церетели пришлось вчера долго объяснять, что президент академии копировал именно монумент на Красной площади, а «мексиканский» выставлен только для красоты. У самого Мартоса к началу XIX века имелось почти два десятка разных вариантов памятника. Но выбран был последний.

Дело в том, что изначально памятник Минину и Пожарскому, доставленный из Петербурга в Москву в 1817 году, и впрямь предполагалось установить в Нижнем. Однако император Александр I счел Красную площадь куда как более приемлемым местом. Теперь, по мысли Церетели, на Волге должна появиться совершенная копия столичных героев, лишь немного отличающаяся от оригинала. «Мой памятник только на пять сантиметров меньше, чем московский. Этого требует архитектурное окружение», – непрестанно повторял скульптор.

Впрочем, не стоит исключать и других расхождений между двумя композициями: статуи мастерской Церетели явно будут расходиться со статуями XIX столетия. Ради игры «Найди десять отличий» стоит отправиться в Нижний Новгород, чтобы 4 ноября в 13.00 перед храмом Иоанна Предтечи увидеть свежее творение скульптора. Именно на этом месте, по преданию, купец Кузьма Минин собирал народное ополчение. Между прочим, монумент Зураба Церетели проделал тот же путь, что был намечен для творения Ивана Мартоса – он также был отлит в Петербурге, доставлен в Москву, а потом переправлен в Нижний.

Идея подарить нижегородцам Минина и Пожарского и таким образом восстановить историческую справедливость, возникла у Юрия Лужкова два года назад. Но, как нетрудно догадаться, дела сильно продвинулись лишь с назначением нижегородским губернатором выходца из Московской мэрии Валерия Шанцева. Правда, на вопрос обозревателя «Новых Известий», поддерживает ли Церетели контакты с Шанцевым и не намерен ли он установить в Нижнем другие свои работы, Зураб Константинович ответил уклончиво: «Москвичи всегда раньше вставали и больше работали. И для других городов очень хорошо, когда появляются московские люди. Если меня попросят что-нибудь еще сделать, я сделаю». К слову сказать, скульптуры князя Пожарского и купца Минина встали в длинный ряд образов русских царей и императоров, созданных Церетели для пропаганды нашей истории, – всего в его копилке более 70 великодержавных особ.

К чести Зураба Церетели, он всегда чутко улавливал, куда дует государственный ветер. А ветер подул в сторону древнерусской самобытности: в качестве нового праздника, заменившего День революции, мы будем отмечать исход поляков из Кремля, случившейся «Лета 7121-го Октября в 26 день» (именно так называется выставка в Историческом музее, приуроченная ко Дню единства). Точно так же место партийных вождей – Ленина на броневике или указующего светлый путь – заменили молодцы из XVII столетия. Не беда, что у Минина, по замыслу Мартоса, голова взята от античного Зевса, а у Пожарского шлем и щит – от богини Афины. Главное, что зовут они уже не в светлое будущее, а в легендарное прошлое и говорят о национальной самобытности, что куда как актуальнее.