Проект одинокого человека

Кто мы? Откуда пришли? Куда направляемся? Эти вопросы, заданные Петраркой пятьсот лет назад, как нельзя кстати подходят к проекту «Москва-Берлин». Ведь собирали выставку с большим философским прицелом: хотелось одним махом окинуть духовные просторы Германии и России конца ХХ века. Оттого в заголовке и появилась странная приписка: «Современный взгляд».

Этот взгляд выразился в том, что произведения (в основном картины) размещены в Историческом музее совсем не в историческом порядке. Вы ожидаете, что вслед за послевоенным искусством 50-х пойдет хрущевская оттепель со своим «суровым стилем», потом застой со своим подпольным искусством, затем перестройка с соцартом. Наверное, и в Германии имеются подобные вехи и ориентиры. Но все эти надежды на стройную систему следует оставить за порогом музея. Вам нужна история? Ступайте на первый этаж и смотрите цепочку залов от Киевской Руси до Петра Первого. На «Москве–Берлине», разместившейся на втором этаже, почти 300 экспонатов (при этом есть инсталляции, занимающие целые комнаты) распределены по придуманным кураторами темам. Всего 15 разделов, описывающих идеи и проблемы в искусстве ХХ века. Самые интригующие из них: «Гибель богов», «Рана войны», «Идеологическая комедия», «Эхо 68-го» (время студенческих волнений в Берлине), «Проекты одинокого человека», «Зола памяти», «Тело и пустота». В этих разделах по принципу свободной ассоциации уживаются разностильные и разновременные произведения. Соцреалистическое полотно Василия Яковлева с пышнотелой натурщицей в центре сопоставляется с пустой комнатой Марселя Бротарса, на стенах которой написаны разные термины из истории искусства (в этой комнате Бротарс с друзьями вели бесконечные, как бы мы сказали, «кухонные разговоры» об эстетике). Все это в экспозиции подается в разделе «Споры об искусстве»: мол, вот они – советский, материалистический взгляд на творчество и западный идеализм. Но такое противопоставление существует исключительно в головах кураторов. На самом деле и в Союзе, и на Западе к 60-м закончилась битва манифестов и концепций. Постмодернизм уж на дворе: можно прикинуться соцреалистом (как это делал Эрик Булатов), а можно абстракционистом – от перемены слагаемых сумма не меняется. А вот как раз эту сумму устроители и не вывели.

Когда нынешняя экспозиция, что гостит на Красной площади, впервые открывалась в берлинском центре Мартин-Гропиус-Бау, ее постоянно сравнивали со знаменитой выставкой «Москва–Берлин. 1900–1950», проходившей в Пушкинском музее. И сравнения были не в пользу сегодняшнего проекта. Тогда, в 1997-м, всех поразило сопоставление немецкого и русского авангарда, с одной стороны, сталинского и гитлеровского искусства, с другой. До 1950-го мы жили в одном ритме. В послевоенной России и Германии таких стыковок кураторами не обнаружено (или не хотели обнаружить). Имеются внешне похожие работы: инсталляция Ильи Кабакова «Человек, улетевший в космос», привезенная из парижского Центра Помпиду, или огромная войлочная композиция Йозефа Бойса «Основа», передающая ощущения летчика, сбитого в Крыму и, по его собственной легенде, выхоженного татарами с помощью жира и войлока. Но все они направлены не друг на друга, а куда-то вдаль, в метафизическое пространство. Художников второй половины ХХ века куда как больше заботили личные проблемы, чем народные интересы. В этом плане искать «дух времени» в современном искусстве совершенно бессмысленно. Какой дух времени в восковой Анне Курниковой, сделанной Олегом Куликом и помещенной в разделе «Тело и пустота»? Здесь не дух, а плоть времени. Самым примечательным экспонатом «Москвы–Берлина» образца 2004 оказывается лестница, сооруженная дизайнером выставки Евгением Ассом. Эта лестница-трибуна ведет к открытому окошку, из которого можно видеть всю Красную площадь. Еще один, по мнению кураторов, экспонат и символ. Было бы логичней тут же на каком-нибудь экране в режиме on-line транслировать вид берлинского рейхстага или Бранденбургских ворот. Сразу станет понятно, откуда мы вышли и где до сих пор топчемся. Единственный выход из круговорота соц. и капсимволов, разговоров о Западе и Востоке, о «своих» и «чужих» – по примеру кабаковского героя проделать дырку в потолке и улететь в космос.