Анна Берсенева: «Соблазн частной жизни» - это мои «Двадцать лет спустя»

В октябре вышла новая книга известного писателя, сценариста и литературного критика, чьи рецензии регулярно появляются в «Новых Известиях», Анны Берсеневой – «Соблазн частной жизни». Это всегда замечательный повод задать давно назревшие вопросы любимому автору.

Ольга Аминова

- Начну с названия «Соблазн частной жизни» - а может ли быть соблазн жизни общественной?

Конечно. Что может быть соблазн подменить собственную жизнь бурной общественной деятельностью, восполнив таким образом какие-то личные комплексы, это очевидно. Сколько-нибудь социально опытный человек распознает таких «соблазненных» сразу. С одной стороны на этой шкале стоит грибоедовский Репетилов, с другой - целый сонм охранителей, душащих все живое. Ну а я написала о соблазне уйти в частную жизнь в те времена, когда жизнь социума отвратительна и участие в ней ломает либо судьбу, либо личность. К сожалению, многим людям здесь и сейчас такой соблазн внятен.

- Как возникла идея этого романа? Что стало причиной обращения к его главной теме?

Идея возникла совершенно для меня неожиданно. В 1995 году я написала роман «Слабости сильной женщины», а вскоре и вторую книгу этой дилогии - «Ревнивая печаль». По ним, кстати, впоследствии был мой первый самостоятельный сценарий, и сериал хороший получился, по-моему. Это была история женщины по имени Лера Вологдина, которая в 90-е годы вынуждена была бросить аспирантуру МГУ по истории искусств и стать челночницей, чтобы как-то выжить и дать возможность выжить родным ей людям. А потом она поняла, что резкая, но для тех лет типичная перемена деятельности полностью переменила ее саму, и вовсе не к худшему, как ей сначала казалось. Это была история яркой и свободной самореализации в непростом и свободном времени, так бы я ее назвала. Я очень люблю эту героиню, в ней многое от меня, не событийно, но по сути. Может быть, больше, чем в героях других моих книг, хотя, конечно, всем им раздаешь себя по кусочку. В этой дилогии есть и любовь героини к человеку редкостному, незаурядному. В общем, мне было за что любить эти книги, и я их многократно переиздавала в течение двадцати с лишним лет, ничего в них не меняя. И вот пару лет назад получаю письмо от читательницы, которой та дилогия попалась впервые. Она мне написала много доброго и для каждого автора приятного и спросила, не собираюсь ли я написать продолжение об этих героях. У меня такого, надо сказать, и в мыслях не было, и я уже начала ей об этом писать... Как вдруг поняла, что не только хочу вернуться к Лере Вологдиной и Мите Гладышеву, а просто не могу без того, чтобы не вернуться к ним сейчас. Что это для меня насущно - погрузить их в сегодняшнюю действительность, в которой они, многого добившиеся своим умом, талантом, трудом люди оказываются посреди моря общественной лжи, которая называется постправдой и считается нормой. Они очень достойно ответили на вызовы времени перемен, которые так трудно дались в 90-е годы. А как они ответят на вызовы перемен сегодняшних - это мне лично было жизненно важно понять. Таким образом дилогия стала трилогией, дополнившись «Соблазном частной жизни». Это мои «двадцать лет спустя».

- Вы упомянули сериал, снятый по первым двум романам (2008, режиссер Б.Горлов, в главных ролях Д.Повереннова, Е.Баринов, Д.Спиваковский, Д.Нагиев, И.Лачина). Как Вы думаете, снимут ли продолжение?

Мне-то этого хотелось бы, конечно. И сценарий напишу хоть сейчас, и продюсеры найдутся, я же много лет работала с хорошими продюсерами, и сериалы, которые стали результатом этой работы, шли с большим успехом. Но трезвый взгляд на действительность заставляет скептически относиться к возможности телевизионного продолжения. Пропагандистская помойка, в которую превратили телевидение, вряд ли заинтересуется историей о том, как порядочные люди живут не по лжи, какие им при этом грозят опасности и чем им ради этого приходится жертвовать. Да если бы и возник вдруг интерес, то вместе с ним возникло бы и требование такого компромисса, на который нет смысла идти. Я это говорю, прекрасно зная, что кино - это сплошной компромисс, естественный и неизбежный для коллективного творчества. Но в данном случае не о творчестве была бы речь. Хотя, конечно, не исключаю возможности, что продолжение сериала будет сделано.

- Лера Вологдина в первых двух книгах - женщина молодая, а в «Соблазне частной жизни» – на 20 лет старше. Каких изменений стоит бояться человеку с возрастом?

У каждого эти страхи разные, наверное. Для меня - очерствение души, угасание интереса к жизни. Ну и для Леры тоже. Она в этой новой книге на многое готова, чтобы такого угасания избежать. Но вовремя понимает, что готова далеко не на все. На отказ от самой себя, от сущности своей не готова точно.

- Мне известно, что в определении жанра Ваших романов всегда были некоторые трудности: кто-то относил их к категории любовных, кто-то – социальных, кто-то называл городскими. А как Вы сами обозначаете жанр, в котором работаете?

К счастью, любовными их не называли - во всяком случае те, кто их читал. Я не много вспомню произведений мировой литературы, в которых не сказано о любви, но могу бесконечно перечислять романы, которые не называются любовными оттого, что в них написано об этом чувстве. Что же до определения «городские романы», то я, по правде говоря, сама предложила так их называть, чтобы на вопрос «про что вы пишете?» не отвечать «про жизнь». Ну да, их герои - городские жители, и жизнь у них такая, которую все мы ведем. Они работают, любят, женятся, разводятся, дружат, путешествуют - в общем, делают то, что делают все люди в своей обычной жизни. Мне хочется надеяться, что при этом они не становятся заурядными.

- Сколько лет Вы уже в писательской профессии? И можно ли назвать литературное творчество профессией?

Первую книгу я написала в 1994 году с одной только мыслью: интересно, что у меня получится? От опасения, что не получится ничего, тогда и псевдоним себе придумала. Но уже пока писала ту первую книгу, стала понимать, что мое состояние при этой работе как-то отличается от обычного любопытства. А вскоре ясно осознала, что это занятие становится для меня настолько важным, что я хотела бы не оставлять его, сколько сил хватит. Профессия ли это? Не знаю. Многие говорят, что профессионалом следует считать того, кому за его работу платят. В этом смысле мою литературную работу можно назвать профессией. При этом я знаю немало людей, которые не получают за свою литературную работу адекватных денег, однако это свидетельствует только о неблагополучии общественной ситуации, а не об их непрофессионализме. Как и наоборот - есть неплохо оплачиваемые литераторы, создающие поделки, которые неприлично называть профессиональными. Поэтому я не стала бы проводить разграничение по финансовому признаку. Но вот что знаю точно: нельзя, невозможно начинать новую книгу с сознанием своей опытности. Если ты не начинаешь писать как в первый раз, то никакой ты не профессионал, сколько бы тебе ни платили.

- В чем особенность сегодняшнего времени для писателя?

Есть, конечно, соблазн вспомнить про «бывали хуже времена, но не было подлей», торжество лжи к этому располагает. Но и подлей времена тоже бывали, в нашей стране точно. Однажды Роберт Макки надписал для меня свою книгу так: «Честно пишите о том, что думаете и чувствуете». По-моему, имеет смысл добиваться от себя именно этого, а времена подтянутся.

- Объектом изображения всех Ваших романов оказывается человек. А главной средой его постижения – семья. Почему сейчас, когда институт семьи утрачивает былое значение, Вас по-прежнему интересует семейная история?

Я не замечаю, чтобы институт семьи утрачивал свое значение. Представление о том, какой может быть семья, расширяется, это очевидно. Ну так и все общественные институты заметно изменились по сравнению с каменным веком. Однако потребность иметь близких людей у человека не исчезла и, думаю, не исчезнет никогда. Так что интерес к семейной истории - к тому, из чего проистекает человеческая личность и, соответственно, жизнь стран и народов, - не исчезнет тоже.

- А не выражают ли Ваши постоянные читатели недовольство тем, что в последних книгах Анны Берсеневой отражается социально-политическая атмосфера нашей жизни? И, кстати, это действительно стало так или изображение жизни общества было в них всегда?

Да почему же в последних книгах? Всегда у меня так было. Ну конечно, кто-то предъявляет сейчас претензии из разряда «а зачем вы стали писать про политику?». Но во-первых, странно называть «политикой» то, что самым непосредственным образом влияет на повседневную жизнь каждого обычного человека. А во-вторых, у меня сорок книг, и мне трудно назвать события русского ХХ, а теперь уже и ХХI века, через которые не прошли бы их герои. Было бы удивительно, если бы они проделали это, не выходя из спальни. И вызывает недоумение, что с такими претензиями только сейчас спохватились. У меня в книгах герои, притом главные, участвовали во всех общественных событиях 90-х и начала нулевых, включая, например, чеченские войны, - и читатели всегда воспринимали это естественно, видели в этом возможность выразительного проявления характеров. Что-то заставляет меня думать, что нынешние стенания главным образом не от читателей исходят, а от специально обученных товарищей, за которыми и легко манипулируемые люди могут подтянуться, конечно.

- Флобер писал: «Если художественное произведение вас не волнует, значит, оно не достигает высшей цели искусства». А может ли быть произведение универсально по своему воздействию – одинаково волновать и читателя неискушенного, и эстета?

Думаю, если мы говорим о способности волновать, то только так и может быть - воздействие художественного произведения может быть только универсально. Люди по-разному воспринимают особенности сюжета, стиля, поэтики в целом. Но возможность эмоционального отклика либо содержится в книге, либо нет, вне зависимости от всех других ее характеристик. И если эмоциональный отклик на полноценные в художественном отношении книги не возникает, то это уже свидетельство проблем читателя.

- Вам часто доводится общаться со своими читателями. Изменился ли их портрет с годами?

Я бы сказала, изменился набор книг, которые читали все. Это и понятно: жизнь наша теперь не унифицирована так, как это было во время скудно-единых критериев всего и вся. Да, при этом бывает сложно, когда понимаешь, что у тебя с собеседником нет общей основы восприятия литературы. Это расстраивает, конечно. Но вместе с тем с умственно и нравственно состоятельным человеком - а читающий человек все-таки чаще именно таков - общая основа есть всегда. В этом смысле я не вижу разительных изменений в читательской среде.

- «Соблазн частной жизни» вышел в печатном виде, а до этого – в электронном и в аудио-формате. С Вашей точки зрения, изменилось ли соотношение читателей, предпочитающих тот или иной формат книги?

Конечно, изменилось. Количество читателей, предпочитающих новые форматы, растет. Да что там, я и сама уже предпочитаю электронные книги с их повсеместной доступностью, хотя еще несколько лет назад не представляла, что это может со мной произойти. Но вместе с тем вокруг меня подавляющее большинство людей, которых я ценю как читателей, воспринимают в качестве книги только бумажный вариант. И их я прекрасно понимаю. Вообще же я рада любому расширению созидательных возможностей, в том числе и в книжной сфере.

- На протяжении трех лет Вы ведете в Фейсбуке и Телеграме рубрику «Моя литературная премия по средам». В отличие от больших литературных премий, жюри которых насчитывает десятки человек, Вы распределяете премию единолично. В чем особенность Ваших наград?

Ну это юмористическое название, конечно! И премия гипотетическая. Я придумала эту рубрику, когда в один непрекрасный день поняла, что мое личное чтение на русском языке почти полностью отличается от того, которое рекомендуется через присуждение литературных премий. А между тем я не самый малоподготовленный читатель. Ну и мне захотелось свое читательское мнение выразить тоже. Но я давно не могу себе позволить работать как действующий литературный критик, хотя начинала свою жизнь в литературном мире именно с этого. Раз сама книги пишу, то заявлять где-то вне личного круга общения «а вот автор Н. пишет плохо» с моей стороны неэтично. Однако назвать авторов, которые на мой взгляд пишут хорошо - почему бы и нет? Так что у моей «литературной премии» единственный критерий: я «вручаю» ее только тем книгам, которые могу порекомендовать для чтения именно потому, что с удовольствием читаю их сама.

- И не обойдусь без традиционного вопроса, потому что ответ на него традиционно интересен: над чем вы сейчас работаете?

Поскольку книга «Соблазн частной жизни» вышла через два года после того, как была написана, я за это время написала первый роман новой трилогии. Его действие происходит в настоящем и в прошлом, как и во многих моих книгах. Прошлое в нем - 20-е годы ХХ века. Место действия - Москва и Беларусь, тоже в настоящем и в этом самом прошлом. В следующих двух книгах эти места действия сохранятся, изменится только время прошлого - это будут 30–е, а потом 50-е годы. Можете не верить, но я начала писать эту трилогию, когда и представить было невозможно, что Беларусь окажется в центре внимания всего мира. Просто я всегда знала, что в какой-то момент эта дорогая мне страна, где прошли мое детство и юность, должна стать местом действия моих книг. Причем именно в том соединении с дорогой мне Москвой, которое есть и во всей моей жизни. Я очень рада, что это совпало с выходом Беларуси на мировую арену в качестве примера человеческого достоинства.

Справка «НИ»:

Настоящее имя Анны Берсеневой Татьяна Сотникова. Окончила факультет журналистики Белорусского государственного университета и аспирантуру Литературного института им. А.М.Горького (Москва) по специальности «теория литературы». Кандидат филологических наук, доцент кафедры художественного перевода Литературного института. Многочисленные критические и литературоведческие статьи публиковались в литературной периодике (журналы «Континент», «Знамя», «Вопросы литературы», «Литературное обозрение» и др.), в энциклопедических изданиях. Автор монографий для школьников о Маяковском и Чехове. В 1995 году под псевдонимом АННА БЕРСЕНЕВА издала свой первый роман. В настоящее время издано более 40 книг, совокупный тираж которых превысил 5 миллионов экземпляров. Является сценаристом сериалов по своим романам «Капитанские дети», «Слабости сильной женщины», «Ермоловы», «Гадание при свечах», "Серьезные отношения". В соавторстве с мужем, писателем Владимиром Сотниковым написаны сценарии к сериалам «Вангелия», "Личные обстоятельства", «Орлова и Александров», «Ангел-хранитель».